Последнее оружие

По окончании мероприятия колени у меня жалко дрожали, а ноги словно растекались. И вообще я как-то «плыл». Чего раньше не случалось. Лиза всю обратную дорогу щебетала про свои американские развлечения и о том, что она подрабатывала в стриптиз-клубе для непрофессионалок. Понятно, первой, как и полагается, освободилась от тоталитарных пут сексуальная сфера. Есть за океаном, оказывается, такие заведения, где могут попробовать свои силы домохозяйки и прочие желающие женщины. А я, немного оправившись, стал думать насчет той богини восточного вида, Иштар или Астарты. Заодно вспоминал сказки о нашей родной бабе-яге, которая одних молодцов поила, парила и спать с собой укладывала, а других пыталась затолкнуть в печь огненную. Получается, что Иштар-яга — то ли плодоносящая секс-бомба, то ли владычица мертвых, а может, и то, и другое вместе взятое. Поди пойми этот глубокомысленный символ.

Когда мы вернулись, Хасан первым делом подскочил, как стартовый флажок. Мне даже показалось, что при этом известная клякса-красномордка выпорхнула из его темечка с заинтересованным видом. Затем горячо спросил:

— Вы где были, а?

— «Где-где». Гуляли, Хася.

— Не волнуйся, Хасанчик, дорогой. Просто погода сегодня хорошая, — добавила Лиза таким тоном, будто в следующий раз она и с ним «прогуляется».

— Ладно, господа любезные, — прекратил я это воркование, — сейчас наше движение приобретет более осмысленный характер. Давайте собирать манатки и навьючиваться.

Вскоре мы уже перемещались на запад. Очевидно, это направление устраивало и Лизу. Что требовалось Хасану, где он собирался найти свою «Манда-ди-Хайя», трудно было угадать. Немного погодя доктор Розенштейн захотела пособирать яркие цветуечки с кустов. Мне это не слишком понравилось. И так уж мы напоминали какой-то табор. Я двигался, как обычно-полускользящим шагом, пригнувшись, стараясь не маячить на открытой местности, останавливаясь и прислушиваясь. Но сейчас в этом оказалось мало толку. Мне не было слышно насекомых и всяких лягушек — Хасан хрустел ветками, словно осел, а Лиза вообще разгуливала, как на пикнике.

Когда докторша оторвалась на десяток шагов, иракец мне зазудел тихим проникновенным голосом:

— Отправь эту женщину, майор.

— А тебя, Хася, не надо отправить подальше? Ты же маршируешь, как на параде перед трибуной с любимым вождем. В смысле маскировки ты такой же ноль, как и она. Если судить строго, то и тебе больше пристало не по лесу бродить, а где-нибудь в застенке допрашивать курдов.

— В этой женщине сидит зло, — не унимался, плюя на мою отповедь, «усатый нянь».

— Во всех нас сидит и зло и добро. Если ваша религия считает женщину дурным фактором, если ее можно только использовать, а гулять с ней нельзя, то это ваши проблемы. Моя собственная конфессия — заключающаяся в отсутствии каких-либо верований — говорит, что баба — положительный фактор, и годится для разных дел.

— В ней присутствует гневная богиня, да, — упирался иракчанин.

— В моей стране эта фраза звучала бы комплиментом. И вообще, Абдалла, ты сказал, а я без удовольствия выслушал, на этом покончим со спорной темой. — После небольшой паузы я решил добавить: — Если в следующий раз она выберет тебя, трахайся на здоровье.

По большому счету, тема действительно была спорной. В Хасике помимо южно-мужской зависти я ощущал то же присутствие, что и в драконе-шакале, и в зомби-Сереге. Опять Апсу. Кажется, я различал его кляксовидную наружность в легком мареве над головой напарника. И что это мой знакомый демон со всеми враждует — и с Нергалом-Кощеем, и с «гневной богиней»? Но вредны ли мне все Отверженные так же как и ему?

Все равно, я не собираюсь шизеть насчет Лизки, просто существует дама за счет своей пиписки, у ней и настрой соответствующий, и «аура». А ты, Хасан, больше занимайся онанизмом, и тогда все будет в порядке.

Кстати, и в Фиминой терадке про гневную или там любезную Иштар ни полслова. Хотя, впрочем, указана точка «Лилит», тоже образующая энергетический канал. Демоницу с таким имечком можно считать каббалистическим эквивалентом вышеупомянутой богини. Опять сомнения, а страстей и так хватает…

Не знаю, каким чудом-юдом я почувствовал неладное. Потом уже, натужно вспоминая, я понимал, что Лиза вела себя неестественно громко, она словно пыталась привлечь внимание. А ведь не дурочка, провела в этих болотах порядочно месяцев.

Неладное заключалось в том, что мы вдруг оказались на расстоянии нормального выстрела от Макова и Остапенки. Причем Хасан, который двигался впереди, должен был заметить и предупредить, но ничего такого не сделал. Они с Лизой являлись удобными мишенями, тогда как я был прикрыт кустом.

При первых же выстрелах иракец приник к земле и ловко закатился в стелющийся кустарник. А Лиза осталась на месте растерявшейся малоподвижной целью.