Последнее письмо из Греции

– Держу пари, это не египетский хлопок. Прекрасное начало недели! – заявляет она, сминая край своего покрывала, которое даже через экран кажется колючим.

– Унизительная поза… хотя, Таша, тебе вроде очень удобно.

Знакомый рисунок на больничной ширме возвращает меня к воспоминаниям о четырехчасовом марафоне химиотерапии с мамой, химические вещества проникают в ее кровь, пытаясь бороться с безнадегой. Мы знали, что лечение направлено на то, чтобы оттянуть время, подольше побыть вместе.

Теперь моя очередь поддержать лучшую подругу.

– Умоляю, отвлеки меня от матки и поведай, что делается в мире.

Таша поправляет подушку под головой, и мы ждем, пока медсестра просканирует яичники, чтобы проверить количество фолликулов, готовых к забору яйцеклеток, который запланирован на следующий день после моего возвращения из Греции.

– Ну и многое, и ничего особенного. О, вчера лил дождь.

– Как я рада, – смеется она. – Если у меня нет солнца, то будет справедливо, если ты тоже его упустишь. Учитывая, что моя шейка матки сейчас обнажена, положена же мне хоть какая-то компенсация.

– Последняя новость такая: мамина картина находится или раньше была у кого-то из местных жителей, так как ее привозили в ближайший городок, чтобы вставить в рамку.

Услышав это, Таша ахает, но я останавливаю ее, не желая слишком беспокоить.

– Но на картине нет маминой подписи – или она подписана кем-то другим, – никаких документов, подтверждающих, что это ее работа, не сохранилось, хотя я почти уверена, что речь идет о картине, которую я ищу. Дмитрий, владелец галереи, видевший ее, не помнит имени заказчика. Так что человек, принесший картину, остается загадкой. Никто его не знает. Все это произошло много лет назад. Таким образом, известно следующее: какого-то человека когда-то видели с маминой картиной. Вряд ли это что-то дает.

– Но, значит, когда-то картина была где-то в той местности? – с надеждой спрашивает она.

– Этим человеком мог быть кто угодно, и он мог даже не жить в Пилосе, не говоря уже о Метони. Дверь в тайну будто приоткрывается чуть-чуть, а потом захлопывается перед носом.

– Но ты приближаешься к разгадке, Соф.

– Что-то не похоже. Я не нашла таращившегося на меня человека, потому что меня несколько дней выворачивало наизнанку, и Тони до сих пор не прислал фотографию, так что не могу никого спросить, кто это. Вселенная будто подтолкнула меня в нужном направлении, а сейчас, похоже, велит бросить гиблое дело.

– Не смей опускать руки. Позвони этому Тони, как-там-его, и настаивай: пусть немедленно пришлет фотографию. К черту реверансы. Ты почти у цели, так что действуй!

– Ладно!

Я подношу ладони к экрану.

– Успокойся, пожалуйста, Таша, помни, для чего мы здесь собрались.

Она вздыхает и укладывает ноги поудобнее.

– Мне кажется, я тут целую вечность. Не только сегодня, а за последние три года.

– Знаю, Таш. Нужно верить, что там, наверху, сделают для нас доброе дело.

– Неужели это говоришь ты, отрицающая веру в сверхъестественное? Твои слова звучат почти как молитва.

– У тебя несносная слоновья память. Ты ничего не забываешь.

– Хорошо, что не слоновьи бедра. Кстати о бедрах, ты уже начала правильно питаться? Вид как у доходяги.

– У меня все в порядке, если честно. Расстройство желудка прошло, так что обещаю: вернусь к пахлаве, как только, так сразу.

– Твоя книга о вкусной и здоровой пище должна называться «Рыба: лучшие блюда для разбитого сердца».

– Отстань.

Я не могу удержаться от хихиканья, даже если смеются надо мной.

– Я исчерпала запасы бесплатных морепродуктов. До сих пор не знаю, что делать с Тео, так что решила не делать ничего.

– Отличный выбор. И пусть жизненно важное ускользает из рук. Лучше не придумаешь!

– Послушай, чужие «тараканы» – дело до того сложное, что лезть туда себе дороже. А я уже скоро уезжаю, и останется лишь смутное воспоминание. И не ты ли мне советовала все бросить, а теперь предлагаешь продолжать.

– «Подводная страсть» – эротический блокбастер от автора бестселлеров шеф-повара Софи Кинлок.

– Ладно, я вешаю трубку.

– Не-е-ет! Я не это имела в виду. Ну, может, немного. Ты всю жизнь будешь делать все, что я скажу? Нельзя же кричать: «жизнь слишком коротка», а потом выбросить на помойку самое дорогое. Если у вас любовь, вы либо отдаетесь ей до конца, либо проводите остаток жизни, сожалея о том, что упустили. Все просто.

Как ни досадно, она права. Разговаривая с ней, между глупостями и подколками я словно смотрюсь в зеркало. От себя не убежишь, зеркальное отражение не позволит. Она не позволит.

– Просто задумайся над этим, Соф. Разве теперь, после того, что произошло с Робертом, ты не заслуживаешь счастья, и не важно, сколько оно продлится? Даже если это курортная интрижка.

Я улыбаюсь.

– Где ты набралась этой мудрости?

Она откровенно хохочет, готовясь напомнить мне одну из дурацких шуток нашего детства.

– От твоей мамы и крошки Иисуса, конечно!

Глава 21