Последнее письмо из Греции

Сейчас для меня существует только он, словно туман стирает окружающие нас толпы путешественников. Тео, почему-то смущаясь, поднимает меня и крепко держит в объятиях, и я бросаю сумку и прижимаюсь к нему, соскучившись по прикосновению рук, по запаху кожи. Я дышу полной грудью, будто вновь обрела важную часть себя, которой так не хватало. Наконец он опускает меня и целует.

– Kalosirthaté, Софи mou.

И снова заключает меня в объятия. Вроде приветствует, но все может измениться. Вполне возможно. Меня тошнит.

Я только раз приезжала сюда, но место кажется таким знакомым. Оно сближает меня с мамой, пейзаж дышит обретенной любовью, словно я прожила здесь всю жизнь. Тео поднимает чемодан, а я подбираю брошенную сумку. Он обнимает меня за плечи, мне уютно, хорошо.

Но нужно как можно скорее поделиться с ним тайной. Она прожигает дыру в груди. Его слова о том, что он не хочет ни семьи, ни детей, висят надо мной, как грозовая туча высоко в горах.

* * *

Тео ведет машину по холму к Метони, не выпуская моей руки с самого начала поездки. В окна дует теплый ветерок, мимо проносится впечатляющий пейзаж. Жизнь здесь кажется сказкой, хотя через несколько минут может превратиться в кошмар.

Словно читая мои мысли и на секунду отведя глаза от дороги, Тео бросает на меня взгляд:

– Софи mou, что случилось?

Я качаю головой, боясь, что слова выдадут тайные мысли.

Он не верит и сворачивает на стоянку недалеко от Пилоса. Здания сверкают в солнечном свете, играя цветами. Тео вопросительно поворачивается ко мне.

Я отстраняюсь, восхищаясь необычным пейзажем, восклицая:

– Нет, ты посмотри на эту красоту!

Выхожу из машины, чтобы размять ноги и отвлечься, сердце гулко стучит в груди. Пора ему сказать. Если он нас отвергнет, то можно развернуться и той же дорогой поехать в аэропорт. Наверное, проще сделать это сейчас, чем ждать, пока доберемся до его дома.

Ловлю себя на том, что заранее злюсь на его реакцию. Чувствую, как его дыхание касается моей шеи, я наслаждаюсь моментом покоя перед тем, что будет дальше. Медленно поворачиваюсь к нему, но не могу посмотреть в глаза. Он нежно приподнимает мой подбородок в поисках объяснения.

Он встревожен.

Я заикаюсь, собираясь с духом, чтобы сказать главное.

– Тео, я… я…

Сколько раз я репетировала этот момент, прокручивала в голове: и по ночам, и днем, после того, как узнала о беременности. Слова застывают у меня на губах.

– Софи, что случилось? Ты меня пугаешь. Что-нибудь с Ташей? Ты заболела? Скажи, в чем дело.

Он начинает додумывать, что я собираюсь сказать, и машинально настораживается. Между нами возникает барьер, над устранением которого мы так долго трудились, его врожденное недоверие к женщинам, раны прошлого мелькают в памяти. Он отступает, ожидая продолжения, гордость мешает упрашивать.

– Помнишь тот апрельский день, когда у меня в квартире объявился Роберт…

Тео заметно ощетинивается и складывает руки на груди. Какого черта я говорю о Роберте? Когда репетировала речь, такого не было.

– В тот день меня сильно тошнило, я даже испугалась. Потом мы с тобой не разговаривали, и я болела… и…

– Софи, прекрати. Я не хочу об этом слышать. Если ты изменила мнение и хочешь остаться с ним – так и скажи, и покончим с этим.

Он просто тихо кипит от гнева и отходит от меня, совершенно неправильно меня поняв. Я его не виню. Бормочу непонятно что, и получается полная ерунда.

Внизу под нами плещется о берег вода. На склоне холма шелестят на ветерке деревья, залив пересекает лодка, воспользовавшись крепчающим ветром. Под ногами пучки побуревшей травы касаются края обрыва, выжженного солнцем.

Я стою позади Тео, он напрягся, готовясь к плохим новостям. Место для раскрытия тайны явно неудачное – обрыв высотой метров тридцать над зубчатыми скалами.

– Тео, я беременна. Ты станешь отцом.

Отзывается только море: внизу бьются о камни волны, от скалы идет раскатистый, как гром, звук. Мне хочется протянуть к Тео руку, дотронуться, заглянуть в лицо и понять, что он чувствует. По спине ничего не прочитаешь, хотя замечаю напряженные мускулы, сжатые кулаки и взгляд, устремленный в небо.

Взъерошив густую темную шевелюру, он отходит к самому краю обрыва, откуда можно запросто упасть. У меня кружится голова, и я отодвигаюсь подальше, чувствуя, что могу запросто свалиться. Я обвожу глазами скалы, окружающие бухту, и смотрю в сторону Метони. Скалы и стены замка казались мне часовыми, охранявшими полуостров в неспокойные времена. Теперь у меня нет защиты. Через некоторое время Тео медленно оборачивается. Я смотрю на него в поисках ответа, отчаянно ожидая его реакции. Его необыкновенные глаза ярко-зеленого цвета, щеки покрыты слезами.

– Софи mou. Мы… Я не могу…

Он не может произнести ни слова.

Я жду, когда он что-нибудь скажет. Но ничего не слышу в ответ. Мы стоим в тишине – и я медленно понимаю: ребенка он не хочет. В его глазах отражается целая палитра чувств.

– Я помню, как ты говорил, что не хочешь иметь детей, да мы и не планировали. Но судьба распорядилась иначе: и я хочу этого ребенка. А ты нет. Мне не надо было приезжать.