Последнее письмо (ЛП)

— Ты все исправил? — спросил Кольт.

— Не совсем так, малыш, — мягко ответил Бекетт.

— Ты попросил прощения?

— Да, но извинения не исправят то, что невозможно исправить.

Тогда Кольт посмотрел на меня.

— Нет, — Бекетт шагнул вперед и наклонился. Мне всегда нравилось, как он вел себя с моими детьми. — Ты не можешь злиться на того, кто получил травму, или осуждать его за это, потому что только он может сказать тебе, насколько глубок порез, понимаешь? Это не вина вашей мамы. А моя, — он посмотрел на Мэйзи, в глазах которой стояли слезы. — Это моя вина, — он встал и подошел ко мне.

— Мы не вместе, — повторила я. Не стоит сбивать детей с толку. — Но я знаю, что вы любите его, а он любит вас. Так что с этого момента, пока мы все на одной волне, вы можете приходить, когда Бекетт разрешит. Футбол, процедуры, телефонные звонки, визиты, мы все уладим.

У Мэйзи открылся рот.

— Правда?

— Правда, — пообещала я ей.

С тех пор как я рассталась с Бекеттом, Кольт был тихим клубком ярости, но Мэйзи была открытой и временами очень резкой.

— Значит, вы не вместе, но он останется у нас? Он наш?

Больше, чем ты думаешь.

— Именно это я и говорю.

Дети слетели со своих стульев, обнимая Бекетта, а потом меня, потом снова Бекетта, потом друг друга. Затем Мэйзи снова обняла Бекетта и что-то прошептала ему на ухо. Он улыбнулся ей, едва не расплакавшись, и сказал: «Я тоже».

Мы проводили детей до моей машины, и они пристегнулись. Как только двери закрылись, я повернулась к Бекетту, который снова засунул руки в карманы. Несмотря на то, что я обладала безумным самоконтролем, я легко уловила эту нервозность.

— Спасибо. За ужин, за заботу о Кольте. За землю и дом, хоть он и не мой. Задумка была потрясающей.

— Спасибо за них, — ответил он.

— Что она тебе сказала?

— Действительно хочешь знать?

— Бекетт, — предупредила я.

— Она сказала, что это было ее желание, единственное, чего она хотела, это… меня, любым способом.

— Она хотела иметь отца, — догадалась я. — Чтобы ты был ее отцом.

— Они дети, — сказал он, пожав плечами, но я знала, как много это для него значит.

— Они наши дети.

— Послушай, я слышал, что ты сказала наверху, громко и четко. Я знаю, что быть вместе это не вариант. Но как бы банально это ни звучало, мне бы очень хотелось, чтобы мы смогли остаться друзьями. Даже если это будет только ради детей.

Стоя там, у дома, который он построил для меня, я жалела, что не знала об этом. Хотелось, чтобы он никогда не лгал, и чтобы мы могли вернуть все назад. Хотелось, чтобы он не был тем самым сложным мужчиной, в которого я влюбилась. Но он был, и он любил меня. И несмотря ни на что, я все еще любила его.

— Да. Думаю, мы сможем это сделать.

— Я верну твое доверие, сколько бы времени это ни заняло, — снова пообещал он.

Даже если я не была готова, и не была уверена, что когда-нибудь буду готова, мне хотелось верить, что он сможет, и это желание зажгло крошечное зернышко надежды в моем сердце. Это не был достаточно яркий огонь, чтобы согреть меня, как наша любовь. Но это была искра.

— Мне нужно научиться давать второй шанс. Маленькими шагами. Спокойной ночи, Бекетт.

Он кивнул и стоял на крыльце, пока мы не скрылись из виду.

Шесть месяцев спустя

Глава двадцать пятая

Бекетт

Письмо # 23

Хаос,

Прошло два дня с тех пор, как мы похоронили Райана. Ты не приехал и не ответил на мое письмо. Когда я спросила парней из твоего подразделения, все ли с тобой в порядке, по крайней мере, я предположила, что они из твоего подразделения, судя по их стрижкам, они сказали, что понятия не имеют, о ком я говорю. Так что да, они были из твоего подразделения. Если ты не отвечаешь мне и не приехал на похороны Райана, то у меня остается один вариант, в который я не хочу верить. Потому что я не знаю, смогу ли я это вынести.

Ты стал для меня тем, чего я никак не ожидала, безмолвной поддержкой, которая никогда не осуждает. Я не понимала, как сильно я стала зависеть от тебя, пока тебя не оказалось рядом. И я в ужасе. Однажды ты сказал мне, что боишься только тогда, когда тебе есть что терять. И мне кажется, нам действительно было что терять. Сейчас так много боли. Настолько, что мне кажется, что каждую секунду, пока я в сознании, я нахожусь в десятке по этой маленькой больничной шкале. Нет, я в девятке. Я не могу быть в десятке, верно? Не тогда, когда у меня есть Кольт и Мэйзи. Но это так больно.