Последнее прибежище негодяя

– Подозревали в промышленном шпионаже. Нашли при обыске у нее в сумочке диск с информацией. Но Соседова – это хозяйка и директор фирмы – не верит в ее виновность. И отправила ее в долгосрочный отпуск. Пока Александра была в отпуске, не зная ничего о своей дальнейшей судьбе, кто-то отравил секретаршу и зама Соседовой. Но все указывает на то, что хотели отравить саму Соседову.

– И что? И дед ее тут при чем?

– Не знаю, – задумался Данилов. – Как-то не нравится мне вся эта концентрация зла вокруг Александры Воронцовой. Как-то неправильно все вокруг ее головы сгустилось. Сначала ее подставляют, это по утверждениям той же Соседовой. Потом, когда ее имя вдруг всплывает на последнем совещании чистым и незапятнанным, это Соседова во всеуслышание объявила, вдруг дед Воронцовой творит такое. Как-то неправильно, как-то… не нравится мне это.

– Ну а сама-то внучка что говорит про деда? Как комментирует его дикую выходку?

– А никак! Ее ночью знакомый привел на место происшествия. Еле довел, она сама не своя.

– Что еще за знакомый?

– Хозяин дежурного магазинчика. Они знакомы. Он узнал страшные новости от покупателей, уточнил и тогда уже пошел за Воронцовой. Она, когда пришла, ничего толком не могла сказать. Что-то бубнила, ворчала, плакала. Даже место осмотреть на предмет пропажи чего-либо ценного не смогла. Надеюсь, сегодня ситуация будет получше.

– Откуда такая уверенность?

– Я звонил ей. Говорил.

– А она что?

– Ругается.

– Уже хорошо, – удовлетворенно кивнул генерал.

Он уже пожалел, что не спрятал хворост в верхнем ящике стола и оставил его в тумбочке. Сейчас бы таскал потихоньку. Данилов бы даже и не заметил, как он слегка похрустывает.

– Да, пусть ругается. Это лучше, чем плачет.

Данилов болезненно сморщился, вспомнив вчерашнюю длинноногую девицу в зимних кроссовках на босу ногу и в зимнем пуховике, перетянутом так, что у нее, казалось, глаза сейчас повылазят. Хотя, конечно, от страха были ее глаза велики. От страха и потрясения.

– Орудие убийства и самоубийства она опознала?

– Так точно. Деда ее к ее приходу уже увезли. Опознавать пришлось соседям. А вот что касается пистолета, то да, опознала.

– Уже хорошо. Ты это, Данилов… – Генерал выбрался из-за стола и мелкими шажками прошел в кофейный угол, выдвинул ящик, воровато схватил три хворостины и вернулся на место. – Ты все же поделикатнее с ней. И когда станешь говорить с соседями еще раз… Ты ведь станешь с ними говорить еще раз, Данилов?

– Так точно, товарищ генерал, – вздохнул Сергей.

Генерал безошибочно разгадал его намерения. Он собирался еще раз всех опросить. Только вопросы собирался задавать немного другие.

– Так вот, когда станешь с соседями говорить, то как бы так вскользь упомяни, что Воронцов был и остается уважаемым человеком. Просто нервы, старость. Ну… Сам знаешь, что надо говорить в таких случаях.

– Ага! Стало быть, я должен выглядеть сочувствующим?

Это порадовало. Деда, в чьей квартире царил армейский порядок, росли диковинные цветы и пахло свежестью, Данилову было по-настоящему жаль. Ну, сорвался старик, может, и правда довели. Стрелять, конечно, не следовало, но… Кое-кто утверждал, что эти Лопушины, как поселились, начали изводить старика своими придирками. Он, мол, и заявление на них пытался писать в отделение полиции. Все без толку.

Мишин должен был сегодня с утра позвонить и проверить, ходил с жалобами на супругов в полицию старик Воронцов или нет.

– Да и… бытовой конфликт, не бытовой, ясно там все или нет, но все же пробей этих Лопушиных: кто такие, откуда, родственники и все такое. Кто-то же их должен хоронить, так?

– Так точно, товарищ генерал! – Сергей поднялся, взял чашку со стола в руки, намереваясь пойти, вымыть.

– Ой, вот только не надо, Данилов, мне тут козырять! – поморщился Губин и махнул рукой в угол. – Ты чашку-то поставь. Без тебя вымоют. Хлопотун нашелся. Ты знай, где хлопотать-то надо! Ступай. На совещании разрешаю тебе отсутствовать. Лучше завтра с утра с результатом приди. Идет?

– Идет, товарищ генерал.

Данилов болезненно поморщился, выходя за дверь.

С результатами! Где их взять?! Разорваться ему, что ли?! Стоящей версии по двум отравлениям у него нет, тут еще сразу трое покойников. Думай теперь и гадай, имеет ли все это отношение к происшествиям на фирме, где работала Саша Воронцова, или нет.

Соседова вот когда узнала, что, предположительно, хотели отравить ее, а ее зам и секретарша погибли по ошибке, разразилась сначала диким хохотом, а потом сердито указала им на дверь и попросила делать свою работу профессионально, а не выдумывать всякую чепуху и тем самым не отрывать ее от работы.

– У меня, конечно, есть конкуренты, Сергей Игнатьевич. Даже недруги имеются. Я достаточно большая девочка…

Данилов тогда подумал, что чрезвычайно большая, килограммов под сто десять будет точно.

– Но чтобы кто-то желал мне смерти… Нет, на моем поле таких игроков нет. Нет и быть не может, – категорично взмахнула она руками. – И как, простите, и кто мог бы это сделать, если я пила из этого кофейника и осталась в живых?!