Последнее прикосновение (СИ)

— Не больше, чем было первобытных. Так что мы новые первобытные или новые динозавры. Это уж как повезет, найдут причину или нет. А мне и так неплохо. Печку нашел, дров вон полно, стоят голыми ветками шуршат, да и у других людей есть чем поживиться. А лето настигнет, так вообще не жизнь, а малина. Людишек мало, если вообще кто-то останется. Делай что хошь. А я ничего, я выживу. Так что, нормально всё, путём.

Усатый кинул окурок прямо на пол, затоптал ногой и кивнул на прощание.

— Ладно, не скучайте, я пошел, работы много.

В коридоре трещали двери. Взламывали “мёртвые” квартиры.

Я сел к Ане, на диван. Она поджала ноги и смотрела, почти не мигая. Щекой в подушку и в объятиях ружье, а не плюшевый мишка. Мы молчали, а я смотрел на растертый окурок. Минут через пятнадцать на весь коридор раздался крик:

— Дезинфекторы хреновы!

Смачно бухнул знакомый звук выстрела. В ответ защелкали пистолеты.

— Похоже, Костя принял последний бой.

— Неудивительно, столько пить, — откликнулась Аня.

Я вышел на балкон. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как тащат по снегу труп “моржа”.

— Что ж, он был прав, против психа шлем не поможет.

— Он отжил свой срок.

— Значит, всё-таки динозавр, а не первобытный человек. Хотя на троглодита он был больше похож.

— Будет знать, как в квартире плевать, — ворчала Аня.

Через час я пошел по пустым квартирам собирать дань. Брал только продукты. Я рассудил, что от денег пользы будет мало. К тому же тяжело становиться вором сразу, к этому надо привыкать постепенно. Единственным материальным приобретением стал карабин, который я отыскал в квартире Костика, а заодно забрал ружье, из которого он застрелил последнего из динозавров.

Санитары уже действовали в соседнем подъезде, и я решил, что если они не забрали оружие сразу, значит своего хватает.

Я сложил продукты на кухонный стол и прошел в зал.

— Хорошо, холодно, никакой холодильник не нужен.

Аня приподняла веки, и тускло спросила.

— Много пустых квартир?

— Хочешь улучшить наши жилищные условия? Выбор большой. Мне кажется, многие погибли не в сам праздник, а позже. Кто-то передрался, а кто-то сам решил поставить точку.

— Страшно было?

Я свинтил пробку с бутылки водки и отхлебнул прямо из горла.

— Чувствовал себя как помесь мародера с гробокопателем. Только здесь могилы уже пустые. Нет, не страшно. Стыдно. Хотя, как говорится, пусть лучше лопнет совесть, чем сморщится желудок.

— Можно было ограбить магазин.

Зубы стукнули о стеклянное горлышко, я сделал еще один глоток, почти не ощущая вкуса.

— Я тебе рассказывал про того типа с пистолетом, что убил пьяного? Думаешь, он один такой?

Аня посмотрела на меня и мягко сказала.

— Мне кажется, ты много пьешь в эти дни.

Лицо свело как от хорошей порции лимона.

— Я не пью, а согреваюсь. Господи! Женщина, ты можешь обойтись без сентенций хотя бы во время Апокалипсиса! Если уж нельзя пить во время конца света, то какой повод тебе вообще нужен!

Аня вздохнула. Она не смотрела на меня, а голос звучал медленно и глухо.

— Посмотри на Костика, ты тоже хочешь так закончить? Если хочешь, я тебе не мешаю. Но подумай о другом. Мы молоды и если повезет, сможем прожить еще лет 30–40, даже без врачей и прочих предметов роскоши.

Я поскреб щетину.

— Ладно, замяли. Подождем до конца недели, пока с ребрами получше станет, и двигаем отсюда. Здесь нет будущего. Как договаривались, рванем в деревню. Там больше шансов выжить.

— Нужна машина.

Я закурил и подошел к окну. За эти дни у меня вошло в привычку смотреть на улицу. Хотя не знаю, что я надеялся или боялся там увидеть.

— Придумаем что-нибудь. Я плохо вожу, но не думаю, что будут пробки на дорогах. Как-нибудь проедем.

На следующее утро я начал поиски подходящего транспорта. Снег давно не убирали, и проехать мог не каждый конь, пусть даже железный.

Но для начала я направился в кухню и сделал обрезание ружью. Зажал в тиски, чтоб не дергался, и приступил к операции. Жаль, что не было чертежей и инструкции по изготовлению обрезов. Пришлось экспериментировать. Со стволом пришлось повозиться. У меня нет большого опыта работы с ножовкой по металлу, и я боялся, что не смогу пилить ровно. Однако обошлось. С прикладом проще. Примерил по ладони и отрезал лишнее. Жена в это время пришивала короткий кожаный ремешок к подкладке куртки. С оружием под одеждой, я почувствовал себя немного уверенней, хотя не был уверен, что смогу использовать его по назначению.

Город словно вымер. Выжившие забились в норы и не желали выползать. Наверное, не просыхают. А может, решают, как им жить дальше и стоит ли жить вообще. А что у меня?

Против — снег, зима, пустой город, человек с пистолетом, отсутствие тепла, света, газа и воды, отсутствие возможности, но не желания коснуться собственной жены и чьей-либо жены тоже.

За — Аня в пальто под одеялом, со сломанными ребрами, полная свобода и лет 30–40 кое-какой, но жизни.

Я выдохнул морозный воздух.

Хочешь, не хочешь, а дыхание не спрашивает, быть ему или не быть, сердце молча качает кровь и не философствует, а печень никто не спрашивает, любит ли она водку.