Последнее прощай

Было похоже, что они с Анной преследовали схожие цели. Броуди мгновенно вспомнил тот ужас, с которым мчался по автопарковке супермаркета в Тотнесе чуть раньше на этой неделе, и почувствовал, как его с ног до головы окатило жаром. Хотелось бы, чтобы ей повезло больше.

Этим вечером он вскрыл свой двадцатифунтовый бутылек рыбного соуса и сделал то дурацкое тайское карри. Пока Броуди готовил, блюдо источало изумительный аромат, но стоило ему сесть за стол перед тарелкой пышного жасминового риса с ароматным соусом и вооружиться вилкой, как стало понятно, что съесть это не получится. Полный провал. Вкус карри теперь будет вечно напоминать ему о его позоре.

Очередной пункт, который стоило вычеркнуть из списка того, что доставляло ему удовольствие. Очередная неприятность, которую стоило избегать. Его задело, что, пока мир Анны все расширялся, его мир продолжал сужаться, норовя и вовсе исчезнуть.

— И как вы себя чувствуете? — поинтересовался он, не сумев скрыть в голосе легкий цинизм, приправленный сарказмом.

— Ох! — вот и все, что смогла из себя выдавить Анна.

В трубке послышался неясный шорох, и он представил, как она сидит за кухонным столом и кладет голову на его гладкую поверхность, ощущая лбом приятную прохладу дерева.

— Хорошо, не правда ли?

Послышалось новое шевеление, и он понял, что она поменяла положение, чтобы было удобнее разговаривать.

— Все не так ужасно, — начала она. — Не совсем. Просто… — она запнулась, подбирая нужное слово, — по-другому. А когда по-другому, это трудно. Порой утомительно, порой даже чересчур. Понимаете, что я имею в виду?

К несчастью, он понимал это даже лучше нее.

— Да.

Он услышал улыбку облегчения в ее голосе.

— Знала, что вы поймете.

Ему нравился этот звук. Легкая перемена ее тона, когда у нее получалось выразить то, что хотелось; радость от того, что удалось открыться другому и при этом встретить принятие и понимание. И ему нравилось быть частью этого процесса, даже если от него требовалось всего лишь сидеть и слушать. Но в его сжимавшейся вселенной тот факт, что он мог сделать хоть что-то положительное, особенно для кого-то другого, был редким благословением.

— У моей подруги Габриелы новый парень, — продолжала она. — И сейчас она на той стадии, когда все, что он делает, прекрасно, когда каждая его мысль — это откровение мудрости масштабов Эйнштейна.

Броуди хрипло рассмеялся:

— Теперь я понимаю, что вы имеете в виду под словом «утомительно».

Анна рассмеялась в ответ, и он почувствовал, как остатки того нервного чувства, которое мучило его с тех пор, как он вспомнил случившееся в супермаркете, попросту растаяли.

— Но ведь так все и должно быть, верно? — добавила она. — Когда все только начинается? Это то, что тебе полагается испытывать. И мне стало бы грустно, если бы у Габи происходило как-то по-другому, но… Я покажусь вам ужасной подругой, если скажу это, но вы уже слышали и мои разглагольствования, и бред, и плач, поэтому ничего страшного, — она снова поменяла положение. — Отчасти проблема заключается в том, что они такие… такие…

— Мерзкие? — предложил Броуди.

Анна сдавленно захихикала.

— Нет, — опомнилась она, — я не должна смеяться. Я же говорила, что я ужасная подруга. Просто они такие влюбленные. И я за нее рада, правда, потому что она этого заслуживает, но…

— Это напоминает вам о том, что вы потеряли, — договорил за нее Броуди.

— Да, — прошелестела она.

С минуту они оба молчали, слушая тишину на противоположных концах провода.

— Я знаю, что есть люди, которые снова заводят семьи после смерти супруга, — снова заговорила она, — но, кажется, это не мой случай. Это так же логично, как дата, заученная на уроке истории, или закон гравитации, просто я никак не могу принять это здесь… — Броуди уловил слабый стук, будто ладонью или кулаком похлопали по одежде, — в своем сердце. Как вообще я могу снова стать прежней? Вы понимаете, о чем я говорю?

Броуди опустил взгляд на Льюиса, как обычно мирно дремавшего перед камином, еще чуть помедлил, сделав глоток виски.

— Я вас понимаю, — это все, что он мог сказать. Сейчас было неподходящее время для объяснений.

— А вы что скажете? Вы когда-нибудь женитесь?

Он потянулся к стоявшему рядом столику и взял с него стакан виски, почувствовав в руках его приятную тяжесть.

— Я так не думаю, — ответил он. В ту минуту уж точно. Найти нового спутника жизни не так-то просто, если при каждой попытке вступить в контакт с незнакомым человеком ваши колени превращаются в желе и вас тошнит.

— Вам одиноко? Мне — да… Хоть я и не могу представить в своей жизни кого-то еще, я понимаю, что мне не нравится, когда в ней вообще никого нет.

Броуди вздохнул. До звонков Анны он даже не задумывался, одиноко ему или нет, но теперь стало даже интересно.

Он подумал о том, как иногда вечерами входит в свой кабинет и смотрит на лежащий на столе телефон, как пусто делается внутри, когда он так и остается нетронутым и безмолвным, а он не может поделиться тем, что у него накопилось для нее за день.