Последнее прощай

В том, что ему было недоступно. В том, что он поклялся себе больше не искать, ведь после всех ошибок, что он совершил, он этого просто не заслуживал. И даже окажись он настолько безрассуден, чтобы открыть свое сердце снова, это была бы очень плохая идея. Не только для него, но и для той бедняжки, которую он затащил бы в яму вместе с собой. Ему бы не хотелось так поступать с тем, кто ему действительно дорог.

Поймав себя на том, что избегает смотреть на свое творение, Броуди заставил себя перевести на него взгляд. Он обратил внимание на ее большие глаза, их отсутствующий взгляд, из-за которого она казалась печальной. В то же время лицо ее выражало намек на улыбку — еще недостаточно смелую, чтобы заиграть на губах, но она жила в ней, ожидая момента, чтобы вырваться наружу.

— Ты ненастоящая, — прошептал он фигурке, — ты лишь плод моего воображения. Всего-навсего злая шутка моего подсознания.

Это было даже неважно. Он ведь не собирался ее оставлять. Она в любом случае предназначалась Моджи. Но, вновь взяв фигурку в руки, чтобы закончить над ней работу, он замер. Она не была эльфом, которого просила Моджи, но теперь в нее было вложено уже слишком много труда, чтобы что-то менять.

Еще несколько мгновений он пристально ее разглядывал, затем поставил на полку над верстаком, где хранились некоторые инструменты, и взял новый кусок дерева. Он придвинул блокнот поближе и сосредоточился на рисунке. На этот раз он не отступал от намеченного плана.

Глава 25

Защитный шлем плотно прилегал к ее ушам и каким-то образом заглушал гул двигателей и визг шин. Анна стояла на обочине гоночной трассы и дрожала. Два часа назад она явилась сюда с ваучером Спенсера в надежде, что сегодня найдется свободный слот, и вот ей наконец сообщили, что кто-то отменил свою бронь и она может войти. Между тем, ожидание не слишком помогло успокоиться. Габи наверняка была бы в восторге, а вот у Анны теперь, когда момент настал, появились сомнения.

Мимо на головокружительной скорости промчался гоночный автомобиль. Она сложила руки вместе, закрыла глаза и молитвенно произнесла:

— Пожалуйста, дай мне пережить это…

— Анна Барри? — спросил кто-то.

Открыв глаза, Анна обнаружила перед собой паренька, внешность которого вызывала сомнения, что возраст позволял ему иметь водительские права.

— Да, — отозвалась она, мечтая, чтобы у нее где-нибудь оказалась бутылка воды (или чего покрепче). В горле вдруг сильно пересохло.

— Ваша очередь, — сообщил он, указывая на гладкий серый «Астон Мартин», стоявший в нескольких футах от них. — Запрыгивайте.

«Боженька, у нас есть уговор, помнишь? — добавила Анна про себя, скользнув на мягкую кожу водительского сиденья. — Ты поможешь мне пройти эту трассу целой и невредимой, а я… а я… Так, пока не до этого. Давай условимся, что я у тебя в долгу».

Она захлопнула дверцу, пристегнула ремень и, когда Эйд, подросток-инструктор, сел на пассажирское сиденье, осторожно надавила на педаль газа. Машина тронулась.

Эйд выждал секунд десять — пока она разогналась до двадцати миль в час, а потом скомандовал ей вдавить педаль в пол. На трассе были и другие авто, а потому ползти по ней как на веломобиле, по-видимому, было небезопасно.

Ах, как бы Спенсер повеселился, если бы видел ее сейчас.

Анна стиснула зубы и вцепилась в руль. Эйд же сидел на пассажирском сиденье, расплывшись в широкой ухмылке, словно все это была какая-то шутка. Спенсер вел бы себя точно так же. Но вместо симпатии это почему-то вызывало у Анны дикое раздражение.

Не прилагая для этого никаких усилий, она обнаружила, что набирает скорость.

— Уже лучше! — похвалил Эйд с невыносимо самодовольным видом. — А теперь сбавьте газ и заходите в этот поворот…

Следующие десять минут у Анны не было времени думать о чем-то еще. Пришлось призвать на помощь всю свою концентрацию, чтобы следовать инструкциям Эйда и ориентироваться на крутых поворотах, которыми так славилась эта трасса. Он подсказывал ей, когда стоит держаться ближе к белой разметке на краю трассы, когда нажать на газ, все время настаивая, чтобы она ехала быстрее комфортной для нее скорости.

Труднее всего давалось не тормозить на поворотах. Всякий раз Анна чувствовала, что сердце бьется буквально у нее во рту, и ей отчаянно хотелось зажмуриться, хоть она и знала, что это было бы самое глупое, что она могла сделать… Но разгоняться на поворотах было еще того хуже! Казалось, все ее тело и мозг превращались в комок перевозбужденных нервов и все чувства, которые так долго были подавленными и застывшими, вдруг обретали максимальную остроту. И это могло бы принести удовлетворение, если бы доминирующей эмоцией, которую она испытывала, был не абсолютный ужас. Ее счастью не было предела, когда, проехав три круга, они вернулись в паддок.

Спасибо за это Богу. Без шуток. Она открыла дверь и потянулась к ремешку шлема.

— Рано, — заорал Эйд с другой стороны машины.

— Что? — крикнула Анна в ответ.

Эйд обошел авто и приблизился к ней.

— Вы еще не закончили, — объяснил он.

— Не закончила?