Последнее слово техники. Черта прикрытия

— Из того, что ты мне говорил, я так и не допер: ты подтверждаешь, что это были ваши корабли, или отрицаешь это? Ну, те, что меня атаковали.

— Очевидно, наши. Но если они действительно были нашими и при этом атаковали вас, они могли отважиться на такое только в крайнем заблуждении.

— А то. Ладно, я тут все проверю, и мы еще перетрем. А, и ты, это самое, помни: я продолжаю полет вглубь системы. На всех парах. Вы, ребятки, уж меня там дождитесь, у Диска, я буду через двенадцать с половиной минут. Я просто хотел, чтобы не было никаких недопониманий. Чтобы ты знал.

— А, да, конечно, разумеется, а вы...

— Как я уже сказал, мое имя — За пределами нормальных моральных ограничений. И, как я уже упомянул, я корабль Культуры. Это главное. Ты будь как дома, проверяй мои идентификаторы и происхождение. Я тебе помогу, чем смогу. Я твой союзник. Друг. Мир. Дружба. Культура. Все вместе. Понимаешь? Чувак, я тоже, наверное, что-то не так понял, и мне очень приятно, что мы помирились. Я счастлив буду тебе помочь. Ты не мог бы выделить мне уголок в своем тактическом субстрате? Когда я займусь тем, что мне поручено, мне очень пригодятся ваши наработки.

— А? Да, да, естественно. Все протоколы, конечно, будут согласованы.

— А я так и думал.

— Если вы не корабль класса «Палач», то каков же ваш класс? Мне нужно его указать.

— Я сторожевик. Почетный ночной дозорный.

— Сторожевик. Сторожевик. Сторожевик. Сторожевик. А. Да. Я понимаю. А, э, приветствую на борту, не сочтите за фамильярность.

— Чувак, ты че? Расслабься. Всем привет. Я буду у вас через двенадцать минут.

Беттлскруа сделал знак, чтобы линию отключили, и резко развернулся к своему начальнику службы безопасности.

— Мы передаем опознавательный сигнал Вестника истины. Какого хера эта штука разнюхала, что мы в действительности на корабле класса «Глубочайшие извинения»?!

— Понятия не имею, командующий.

Беттлскруа позволил себе выдохнуть и усмехнулся горькой, неуверенной усмешкой.

— Ну что, это сойдет за наш новый девиз, а? Мы, кажется, ни о чем понятия не имеем.

Офицер по связям с флотилией прочистил горло и робко сообщил:

— Господин командующий, один из Малых Разрушителей — он был ближе остальных к той точке, откуда вначале поступали отчеты о планируемом столкновении, — докладывает, что наблюдал вспышки орудий и прочие признаки сражения. Среди обломков, обнаруженных в этом секторе, нет следов иных кораблей, только наши.

Беттлскруа молча кивнул и повернулся к секции командного мостика, отведенной под связь с Диском и управление фабрикаторами; дежурный офицер сел в знак внимания.

— Прикажите каждому второму фабрикатору выпустить корабли, немедленно, в порядке случайного выбора, — скомандовал Беттлскруа. — Половине оставшихся выпустить корабли в течение срока от следующей четверти часа до следующих четырех часов, опять-таки в случайном порядке и случайным образом варьируя время запуска. Половине оставшихся после этой операции приказываю выпустить корабли между четырьмя и восемью часами, и так далее, пока это уже не будет иметь значения. Понятно?

— Господин командующий, большая часть из них еще...

— Не готовы и не могут выполнять боевые функции. Я знаю. Наплевать. Сделайте, как я сказал, даже если придется вытащить их из какого-нибудь фабрикатора силой. Снарядите как можно большее число кораблей из тех, чья функциональность окажется наивысшей, антиматерией из флотских запасов. Выгребайте оттуда все. Некоторые наши корабли могут и на термояде продержаться... но, конечно, не этот корабль. Не мы.

— Слушаюсь.

Беттлскруа обернулся к связистам и усмехнулся главному офицеру связи ледяной усмешкой.

— Найдите мне Вепперса. Если не Вепперса, так Джаскена. Если они пропали, найдите их. Из-под земли достаньте. Сделайте все, что в ваших силах.

Соединение прервалось.

На экране перед ними застыло изображение прекрасного Адмирала-Законотворца ГФКФ Беттлскруа-Бисспе-Блиспина III. Адмирал был как шелковый.

Демейзен обернулся к Ледедже.

— Что ты об этом думаешь?

— Он даже не моего вида, — запротестовала она. — Откуда же мне знать?

— Ну да, но у тебя же есть какие-то впечатления; давай, выкладывай...

Ледедже пожала плечами.

— Лжет, скрипя своими безупречными зубками.

Демейзен довольно покивал.

— И я того же мнения.

Она никак не могла закончить обед, для которого и опустилась на землю. Вокруг увивались просители и почитатели, они подлизывались к ней и умоляли об одном и том же. Она вздохнула, раскрыла пасть и заревела, отгоняя их, но все, кроме нескольких трусов, остались стоять там, где и были. Оторвав заднюю ногу, она взвилась в тяжелый вонючий воздух с намерением занться добычей поплотнее где-нибудь в более уединенном местечке. Каждый взмах крыльев причинял ей боль. Каждое перо и каждая связка огромных темных крыл, казалось, безмолвно вопили.