Последнее свидетельство

Прошел почти год. Все это время главный редактор "Знамени" В. В. Вишневский как только мог и где только мог боролся за произведение Льва Овалова. История умалчивает о том, каким образом верстка повести однажды легла на стол В.М.Молотова. Но та же самая история свидетельствует: Молотов рукопись прочел. И вот в один из дней у Овалова дома... зазвенел телефон. Разговор с помощником Молотова был для писателя полнейшей неожиданностью.

- Вашу повесть прочитал Вячеслав Михайлович и удивлен, почему ее не печатают.

- Могу ли я об этом мнении сообщить в редакции?

- Все всем уже известно. Вам позвонят.

В четвертой, апрельской, за 1941 год книжке "Знамени" появились "Рассказы майора Пронина", Чуть позже "Огонек" напечатает продолжение "Голубой ангел". В мае повесть вышла уже книгой. А еще через месяц гражданин Шаповалов Лев Сергеевич арестован - началась "пятнадцатилетняя пауза" в творчестве писателя.

В 1956 году он был полностью реабилитирован, восстановлен в партии и смог вернуться в Москву. Три года по возвращении Лев Овалов работает только в детективном жанре. Несколько раз переиздаются "Приключения майора Пронина". Со страниц журнала "Юность" к читателю сходит новая повесть "Букет алых роз" (1957). Через год журнальный вариант "Букета алых роз" станет книгой.

Шумный успех сопровождает "огоньковскую" публикацию повести "Медная пуговица" (1958). Встречи с книгой читателю суждено будет дожидаться двадцать три года. Одно слово - приключения!

Позже выйдет еще один оваловский детектив - "Секретное оружие" (1962). С книгой... ничего не произойдет. Сложный и удивительный все же этот механизм: у кого-то где-то определенное мнение. Мнение определенное, а все остальное такое неопределенное.

Знаю немало людей, для кого чтение детективов связано с желанием "переключиться": от усталости, от головной боли, от дневных забот и волнений. Тема психология чтения и жанр еще ждет своего исследователя. Я хочу обратить внимание на другое. Период обращения Овалова к жанру детектива связан со временем, когда он, полагаю, после полутора десятков лет, способных даже человека сильного сломать, исковеркать, переживал тяжкое душевное смятение. Детективы - уже не чтение, а их написание - дали Овалову возможность отдохнуть, прийти в себя, вернуться к профессиональной работе литератора.

Плох или хорош покажется сегодня майор Пронин? Одно несомненно: Овалов менее всего был озабочен вопросами сюжета, занимательности, замысловатой интриги. Его героем руководят мировоззрение, партийная принадлежность, верность идеалам. Мне хочется согласиться с самим писателем, который свои произведения считает написанными "условно говоря, в приключенческом жанре". Куда вернее, следуя сегодняшней классификации, определять эти повести как "нравственные". Хотя почему только сегодняшней? Здесь уместно привести суждение В. Б. Шкловского, высказанное им давным-давно в статье, посвященной "Рассказам о майоре Пронине":

"Советский детектив у нас долго не удавался потому, что люди, которые хотели его создать, шли по пути Конан Доила. Они копировали занимательность сюжета. Между тем можно идти по линии Вольтера и еще больше - по линии Пушкина. Надо было внести в произведение моральный элемент... Л.Овалов напечатал повесть "Рассказы майора Пронина". Ему удалось создать образ терпеливого, смелого, изобретательного майора государственной безопасности Ивана Николаевича Пронина... Жанр создается у нас на глазах".

На этом небольшое отступление и закончу. Случаются жизненные интриги, одно знакомство с которыми позволяет в одном частном лице увидеть острый и контрастный портрет эпохи. Считается, что время все ставит на свои места. Согласимся о этим и продолжим.

"Двадцатые годы" (1982) Л.Овалова - о событиях, ставших сегодня историей, и о людях, эту самую историю создававших. Автобиографичность романа, замечу, очевидна. Лично пережитое ощущается в каждой строке. Собственно, для кого история, для кого просто дни собственной жизни.

Память - изумительный фотограф. Способный в деталях воспроизвести, сохранить некогда виденное, но, казалось бы, давно забытое. Вдруг, будто на пожелтевших от времени снимках, оно довольно отчетливо всплывает в сознании. То в цвете, то черно-белым изображением.

Стоп-кадр. Обычный пассажирский вагон первых революционных лет: грязный, нетопленый, прокуренный и до отказа забитый пассажирами. Кого только тут нет! Солдаты, бегущие с фронта, крестьяне, путешествующие и по личным и по мирским делам, командированные всех родов, спекулянты и мешочники, штатские в офицерских шинелях и офицеры в штатских пальто. Нигде не пройти, все загорожено: кругом люди, приткнувшиеся друг к другу, тюки, мешки, корзины.

Другой кадр. Хрупкая женщина в поношенной черной жакетке и черной шляпке. Крупным планом печальные и тревожные глаза, полные таких же печальных и тревожных раздумий, - глаза матери, наедине со своими бедами, горестями и сомнениями.