Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница

– Нынче утром вода заметно спала, так что не тревожьтесь, молодой господин. Теперь там, небось, по колено. Тропу по эту сторону никогда не затапливает настолько, чтобы не проехать; дорога хорошая, надежная. – Конюх ласково потрепал коня по крупу. – На север собрались, я так понимаю?

– Да, в Регед, а оттуда на северо-восток. – Александр, признательный слуге за заботу о гнедом, поболтал с ним минуту-другую, поблагодарил и взялся за повод, осчастливив конюха парой медных монеток.

Вывел коня во двор и зашагал к воротам, удостоившись разве что нескольких любопытных взглядов да приветливого «доброе утро» из толпы. Вознаграждать привратника он не счел нужным – просто подождал молча, пока тот откроет массивную створку. Перейдя пешком через мостик, юноша сел в седло и поскакал по тропе к северу от реки, направляясь к дороге, которую заприметил вчера, – той, что вела от разрушенного моста мимо монастырских строений.

Но туда он так и не доехал.

Трое приближенных королевы Морганы встали еще раньше Александра и отправились на охоту – промыслить для замкового стола чего-нибудь посущественнее, чем жирные гуси и каплуны, приношение местных поселян.

Охотники въехали в лес, одевавший склоны долины. Чаща была непролазная, деревья росли часто среди густого подлеска, и вскорости всадники вспугнули оленя. Точнее, стельную олениху, но преследователям, опьяненным травлей, до этого и дела не было. С гиканьем и смехом они спустили псов и поскакали сломя голову, не разбирая дороги, сквозь лес за оленихой, что мчалась вниз по склону к реке.

Вода хотя и сильно спала за ночь, но стояла еще высоко, и поток с шумом несся по камням. Так что Александр, что быстрым галопом ехал вдоль берега, звуков охоты не услышал. И тут внезапно из-за деревьев, что подходили здесь к самой воде, вылетела олениха и скакнула на дорогу в каких-нибудь трех дюймах от конского носа.

Вышколенного гнедого, столь же спокойного, сколь и резвого, напугать было непросто, но, резко остановившись на всем скаку, он неизбежно прянул и рванулся вбок, едва избежав столкновения с удирающей оленихой. И даже тогда Александр, возможно, справился бы с конем и усидел бы в седле, если бы скакун не отпрыгнул с тропы к самой кромке воды, где берег подмыло недавним разливом.

Под конскими копытами земля осыпалась, внушительный кусок дерна обвалился и сполз в воду. Конь рухнул, сбросив всадника вбок, в реку. Олениха благополучно перемахнула через обрушенный берег, как птица, и вскоре исчезла в лесу на противоположном берегу. Охотники, вырвавшись из-за деревьев несколько минут спустя, обнаружили, что гончие их беспомощно кружат у кромки воды, а могучий гнедой барахтается в реке, пытаясь вскарабкаться по склону.

Сам Александр остался лежать неподвижно, наполовину в воде, наполовину на каменистой осыпи обрушенного берега.

Глава 16

Александр очнулся. Голова гудела, в левой ноге ощущалась резкая боль, ныло левое предплечье. Он лежал в постели, было темно, но у изголовья горела свеча, и в ее неярком свете юноша разглядел, что снова находится в той же самой спальне в Темной башне, где ночевал накануне. Накануне? Его клонило в сон и слегка подташнивало, руки и ноги словно свинцом налились, так что Александр поневоле задумался, сколько же он проспал и – поскольку сонная одурь еще до конца не развеялась – уезжал ли из замка вообще. Огонек свечи расплывался перед его глазами. Юноша смежил веки и опять погрузился в сон.

Когда он проснулся, сиял белый день. Щелкнул дверной запор, дверь открылась, вошла дородная женщина с корзинкой в одной руке и кружкой в другой. За ней следовал мальчик, прислуживавший Александру накануне; он нес таз, над которым курился пар, и охапку льняных полотенец.

– Ага, вот вы снова и с нами! – В голосе женщины звучала привычная, едва ли не профессиональная жизнерадостность. По ее манере речи, по простому платью, по тучной фигуре в необъятном переднике и по белому повою, скрывавшему волосы, можно было с уверенностью предположить, что толстуха вынянчила не одно поколение владельцев замка. Она принялась перекладывать содержимое корзинки на стол. – Во всех смыслах, молодой господин! А вы уж небось думали, что от нас удрали; да только не тут-то было! Что ж, повезло вам, что вас так скоро нашли. Вы поправитесь, вот только придется вам обождать пару-тройку денечков, пока старуха Бриджит вас не подлечит… А ну, выпейте-ка. Сесть можете? Вот так, так… Питер, поставь таз вон туда и приготовь мне все, что нужно. Да пошевеливайся же! Нет-нет, молодой господин, допивайте до дна… На вас поглядеть, так снадобье вам уже на пользу пошло. Видели бы вы себя вчера утречком, когда вас принесли с реки, точно утопленника: белы как воск, на лице синячище, весь в крови и вода так и каплет, холоднющая, что снежная слякоть…

– С реки? – При этом слове всколыхнулись воспоминания. Александр поднес здоровую руку ко лбу, поморщился от прикосновения и встревоженно спросил: – А мой конь? Он упал… Там был олень… Да, верно, на дорогу выскочила олениха. Конь не пострадал?