Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница

Упрек герцога прозвучал мягко, но девушка вспыхнула и поспешно откликнулась:

– Прости меня. Но, отец, ведь это правда. Ты – святой и, Господь свидетель, делал все, чтобы и я стала такою же, а я по-прежнему – только жалкая грешница, которая больше думает о… ну, о бренном мире и его прелестях, нежели о Царстве Небесном.

– И о таких вещах, как брак?

Алиса быстро вскинула глаза, и герцог серьезно кивнул:

– Да, дитя мое, об этом я и пришел поговорить, а вовсе не о путешествиях, визитах и молитвах.

Девушка резко вдохнула и откинулась назад, выжидательно сложив руки на коленях. Но этот смиренный вид ни на миг не ввел отца в заблуждение.

– Тебе уже пошел семнадцатый год, Алиса, – осторожно начал герцог, словно испытывая дочь. – В этом возрасте большинство девушек благополучно выходят замуж и обзаводятся собственной семьей и собственным домом.

Алиса промолчала, и герцог снова кивнул:

– Знаю, милая. Мы об этом уже говорили, и не раз, и ты всегда вела себя как покорная дочь, но всякий раз умоляла меня подождать, подождать еще год… а потом и еще один. Но теперь объясни мне почему. У тебя нет матери, которая бы наставила тебя и вразумила, но я тебя выслушаю. Или душа твоя не склоняется к замужеству, дитя мое? Возможно ли, чтобы ты начала размышлять о постриге?

– Нет! – Ответ прозвучал так резко, что брови герцога изумленно взлетели вверх, и девушка продолжила уже мягче: – Нет, отец, дело не в этом. Ты же знаешь, я никогда не смогла бы… монастырская жизнь – не для меня. А что до замужества, так я всегда знала, что в один прекрасный день придется о нем задуматься, но… право же, дом и хозяйство у меня здесь, и заботиться есть о ком – о тебе! Почему бы нам не подождать? Хотя бы до того, как мне исполнится семнадцать? А тогда, обещаю, я покорюсь твоей воле и позволю тебе решить мое будущее… – Девушка ослепительно улыбнулась отцу – и ласково, и лукаво. – С условием, конечно, что юноша, которого ты для меня изберешь, окажется красавцем и храбрецом… и притом безземельным, так что он не увезет меня прочь, а поселится здесь, в Розовом замке!

– Алиса, милая, Господь свидетель, я бы охотно удержал тебя при себе, кабы мог, – сдержанно проговорил герцог, не улыбнувшись в ответ. – Но ты же знаешь, рано или поздно придется что-то решить, чтобы обезопасить будущее нас обоих, а также и наших людей.

– О чем ты?

Пока они беседовали, солнечный луч сместился и теперь падал точнехонько на герцогское кресло. В резком и холодном зимнем свете девушка вдруг заметила, как постарел ее отец. Он исхудал, лицо, в котором отражалась неизменная озабоченность, словно осунулось, черты заострились, между глазами пролегли свежие морщины. А волосы совсем поседели.

– Ты болен? – коротко и отрывисто выпалила девушка, внезапно испугавшись не на шутку, так что вопрос прозвучал обвинением.

Герцог покачал головой:

– Нет-нет. Я-то чувствую себя вполне сносно. Просто прибыли вести – тревожные вести, недобрые. Разве ты не видела гонца?

– Нет. Мариам сказала, будто что-то такое слышала, но… так какие вести, отец? Неужто стряслась беда?

– Не с нами, и нас напрямую не затронет. Ты вот только что шутила насчет выбора супруга… Думается мне, ты знаешь из наших прежних разговоров, на кого наш выбор падет в первую очередь.

– Дриан? Да, знаю. С ним что-то случилось?

Участие, прозвучавшее в голосе девушки, было данью вежливости, не более. Ни она сама, ни герцог Дриана в глаза не видели. Дриан приходился младшим братом Ламораку, одному из сотоварищей верховного короля. А Ламорак с недавних пор служил Друстану при дворе Марка Корнуэльского. И он, и его брат почитались добрыми рыцарями и преданными вассалами верховного короля.

Герцог снова покачал головой:

– Опять-таки не то чтобы прямо с ним. Но на юге творится недоброе. Есть вещи, о которых я с тобою никогда не заговаривал, но думается мне, и до твоих ушей наверняка доходили слухи – ну, все то, что местные сплетницы рассказывают про сестру верховного короля?..

Герцог замялся, и Алиса поспешно докончила за отца:

– Про королеву Моргану, которую король Регеда отослал от себя и запер в монастыре Каэр-Эйдин? Ну конечно, я все знаю; об этом повсюду толковали. Да только случилось это бог весть когда. – Алиса не стала уточнять, что, конечно же, повсюду толковали в подробностях еще и о королевиной непотребной интрижке, что усугубила предательство Морганы, так что супруг ее был вынужден отослать от себя прелюбодейку и передать ее на суд верховного короля.

– Нет-нет, – поправил герцог. – Я не про Моргану. Я имел в виду ее сестру Моргаузу, вдову короля Лота Оркнейского, которая жила на северных островах до тех пор, пока верховный король не призвал ее на юг, к своему двору в Камелоте, вместе с сыновьями. С тех пор мальчики состоят у него на службе, но королева Моргауза, в наказание за некий давний проступок, жила в заточении в монастыре, как и ее сестра.