Последней главы не будет

Еще с неделю назад я точно помнила фамилию того, из окружения Адольфа Гитлера, который, в свободное от убийств время играл эту вещь на скрипке… По кабельному сюжет про него показывали в передаче «Кто есть кто», а я эту музыку сразу узнала, у меня сейчас как раз таки она и надрывается на диске… А теперь я не могу вспомнить его фамилию даже приблизительно, не Гиммлер и не Геббельс, но что-то похожее…

И ведь почти ни одной мажорной ноты, почти, но все же, если тщательно прислушаться, – они были!

Ну, значит, все должно наладиться.

Слабая надежда, не оставь меня, не дай мне снова начать сомневаться!

Каким-то чудом припарковавшись на обочине возле скопища диковатых, похожих на какое-то древнее племя людей, я машинально схватила маминого барашка и положила его в карман своего шелкового пальто, хотя кастет или нож в этом месте были бы куда надежней!

Я вышла из машины и ощутила на себе первобытную, животную энергетику этих мужчин.

Кто же их довел-то до такого состояния, Господи?!

Но сейчас я с ними на одной волне, я слышу их мысли, я чувствую колебания их тел.

Я их госпожа, я их добыча…

– Здравствуйте, товарищи, мне нужен ваш начальник!

Несколько пар глаз безжалостно пилили мое тельце, сгибали его в коленях, заламывали до крика руки, выдирали волосы, грызли меня заживо, все… скрипка исчезла, осталась только адская гармошка, я не должна идти за ней, я должна ей противостоять, а то конец может наступить гораздо раньше, чем я думаю!

После двух-трех минут дикого танца со мной, за время которого они, похоже, насквозь просветили даже лейбл на моих трусах, наконец-то один картавый, как дерьма в рот набрал, спросил:

– Бригадир?

– Да!

«Да, да, черт побери, он самый!»

– Щас.

Чернявый, дурно пахнущий человек шмыгнул в кусты.

Там они, наверное, испражняются и там же и едят.

«Терпи, Алиса, если тебе крупно повезет, тогда кого-то из них тебе придется еще и покатать в своей машинке».

Я принялась исподлобья рассматривать их.

Все правильно, вот только бы пот еще так не лил по спине, а так все правильно, именно это мне сейчас и нужно: нерастраченная сила так и перла из сдутых с голодухи, но все еще крепких торсов, жажда скорой добычи сочилась из дерганых ртов, затягивающихся поочередно одной на всех вонючей сигаретой. Безжалостные глаза доведенных до отчаяния людей. Для начала им нужно просто пожрать. И я охотно предоставлю им такую возможность. А если им захочется чего-то еще, так что ж, в кармане-то у меня барашек, а вот в сумочке, в машине, есть кое-что посерьезней. Уходя из квартиры, я прихватила с собой кухонный швейцарский нож для резки мяса.

Ну так, на всякий случай. Ха!

Бригадир оказался славянином. С каждым днем этих черных голодных жуков становится все больше и больше, но пока что «наши» держат порядок на своей территории, пока что, да…

Я попросила его пройти со мной в машину и там сразу и коротко объяснила, что мне нужно, пригладив, само собой, все сказанное в ту сторону, которая была мне выгодна для того, чтобы он не отказался сразу.

Я тыкала ему в лицо паспорт, я блефовала, пытаясь быть как можно более убедительной, повторяла свою фамилию, просила ее запомнить, и если он сомневается, если мне не верит, то сверить мою фамилию и фамилию больного, который приходится мне нежно любимым братом.

Он посмотрел на меня прозрачными похмельными глазами, сказал, что в общем и целом ему на все на это «похер», он даст мне двух «ишаков», но лично ему надо двадцатку (ох, вот это-то я не предвидела!), а также, если что, то он меня никогда не видел, а я его – тем более.

Я согласилась, быстро вытащила из сумочки четыре купюры по пять тысяч, и они тут же исчезли в кармане его мерзких зеленых штанов (я так и чувствовала запах его мочи!), потом он вышел, что-то сказал двум из стада, и те, под довольное хмыканье остальных, уселись на заднее сиденье моей машинки.

Все. Обрыв кадра.

Гармошку и скрипку, чтобы не провоцировать чужие инстинкты, я сменила на тихий бубнеж диктора новостей радиостанции вперемешку с «народной» музыкой.

Время от времени голоса из радио сменялись на мой собственный: я говорила, эти двое слушали, почти не переспрашивая и не задавая лишних вопросов. Не думаю, что они так уж и стеснялись, скорее, у них просто с русским языком была проблема.

В следующем кадре мы уже выходим из машины, которую я воткнула почти впритык к больничному забору, ворота были закрыты, да и нельзя нам на стоянку.

На ходу я расстегнула пальто, а под ним у меня – белый врачебный халатик, накинутый на платье-комбинацию, халатик я стянула еще когда-а-а-то в процедурной профессора, он вроде так хотел, чтобы я в нем по дому ходила…

Хотел не хотел – все одно, я ничего этого не хотела, никогда!

Ничего этого!

Я только хочу войти в это чертово помещение, да, там есть охранник на первом этаже, но сегодня суббота и сейчас поздно, девятый час вечера, посещения закончены, а психи к этому времени уже должны были поесть и потихоньку готовиться ко сну.

– В общем, я к нему, к охраннику, отвлеку, а вы минут через пять после меня на третий, тридцать седьмая палата, читаете хорошо?