Последней главы не будет

Тот, что был почище и получше одет, в ответ только хмыкнул:

– Да понэли мы, понэли.

Мы обменялись номерами мобильных телефонов.

Так, все, эти пока пусть ждут за дверью на улице – а я бегом внутрь!

На что же я так нагло надеюсь?!

Есть вероятность того, что он просто не хочет меня видеть настолько, что перестал отвечать на звонки и сообщения, но я в это не верю!

Не верю сейчас, не верила утром, не верила вчера и позавчера.

Все! Поздно размышлять, двадцать тысяч я уже за что-то отвалила.

Вперед, красавица!

По дороге сюда, постоянно прикуривая то и дело затухавшую от ветра в окне сигарету, я медленно, тщательно выговаривая простые русские слова, внушала этим двум, что им нужно будет делать при всех вариантах развития ситуации.

Ну так!

Даром я, что ли, когда-то закупками в солидной конторе занималась? Нет, я еще не забыла, как это – заставлять людей делать то, что им нужно делать на благо мне!

Но на благо ли?

Все, Алиса, пошла!

* * *

– Здравствуйте-здравствуйте!

– Девушка, посещения уже закончены.

– Ой, да знаю я… Мужчина, я это все знаю, помогите, мне так больно. – Я скривила лицо, делая вид, что сейчас заплачу.

Мне ведь это совсем не трудно, я и так сейчас – как один воспаленный нерв. И тут мне показалось, что от меня разит вчерашним перегаром.

– Что случилось? Девушка, вы трезвая вообще? – Он уставился на меня с подозрением (а все-таки не показалось – разит!), но счастье-то какое, он еще не стар и почти не урод!

– Да нормально все со мной! То есть– ненормально… Я сама медсестрой служу, в военном госпитале, а тут брат у меня, не буйный, здесь, в платном у вас лежит. Он если день не увидит меня – закисает совсем, понимаете?

– Ну и что? С четырех и до шести, будьте любезны! – Коренастый, лет тридцати пяти – сорока охранник начал привставать из-за стола.

«А ведь он, скорее всего, мне ровесник… Господи, как же плохо у нас выглядит народ! И вот это недоверие в глазах, ожидание подвоха всегда и во всем, именно оно заставляет людей выглядеть в разы старше их реального возраста… Хотя чего это я разошлась, я что, сюда нежданную премию от мэра ему принесла?»

– Пойдемте, буквально на секундочку, я вам сейчас пожалуюсь, мужчина, больше некому, – чуть приволакивая одну ногу на тринадцатисантиметровой шпильке, я, еще громче поскуливая, с помощью жестов завлекала его к окну в конце коридорчика.

На лице охранника застыло нешуточное замешательство. Но он ведь не выгнал меня сразу и все-таки пошел за мной!

На это окошко была вся моя надежда.

Я, само собой, не имела никакого точного плана в своей дребезжащей башке, но сориентировалась мигом, с учетом обстановки, так сказать.

– Ну, и чего там у тебя, сестричка? Чего ты «мужчина» да «мужчина», Виктор меня зовут.

О как! Пошел процесс…

– Алиса я, – а чего мне скрывать, если выгорит – значит выгорит, а нет – так терять мне да-а-авно уже нечего, – Алиса я, да, вот бегу по лесочку по этому, сюда, в клинику в вашу и…

– Да как же ты бежала-то, красивая, на таких-то копытцах?

– Да вот как-то, мужчина… то есть Виктор, торопилась очень к брату, и тут, представляете, какой-то… в кустах, прямо на меня уставился, глаза стеклянные и ширинка расстегнута, вот!

– Да ладно?! Это где ж это? – Он довольно присвистнул.

Еще бы, закисает мужик, а здесь – целое событие!

– Да вот там, там!

– Где кусты, што ли?

– Да нет… А!!!

Я, обвив Витюшу одной рукой, затыкала пальцем на свою ногу:

– Вот, гад, не успел он ничего, но как напугал, как напугал! В общем, я бежать бросилась и, похоже, сломала там что-то…

– Господи, ну дай гляну, не ори ты так, психов разбудишь, тише, тише, красивая!

Где-то позади как будто бы повеяло воздухом с улицы, может, зашли уже… давайте, гориллы, давайте!

– Ой! Ой! Виктор, дайте я ногу лучше вот так, на батарею поставлю, ой, так легче чуть, ой!!!

– Ну че ты как потерпевшая орешь, мне еще нагоняй за тебя тут устроят, погоди ты, сейчас посмотрю…

Все. Остался последний, решающий аккорд.

Сколько им нужно, чтобы подняться на третий этаж, отыскать своим тупым мозгом, что нужно, и спуститься с Платоном?

Минут пять, это как минимум.

Ой, дай мне бог вынести эти гадкие ручонки на своих ногах, дай мне бог…

– А че у тебя, сестричка, разве муж – не хирург? А? – Он, не шибко-то стесняясь, заерзал своей лапой вверх-вниз по моей ноге. – Где конкретно-то больно?

– Да здесь, здесь, нет, выше! Господи, приоткройте окно, чего-то плохо мне совсем, ой!

Никогда еще время моей жизни не шло так медленно.

А я ведь и вправду сейчас тут грохнусь.

А с мужем-то он почти в точку попал, только он мне не муж!

И Платон не муж, то есть он муж – но чужой…

Мама, зачем я здесь?!

Скоро все закончится, как-то, но закончится… Даже если чувак вызовет ментов – все к лучшему, ведь что бы ни произошло потом, все равно это будет какое-то действие, а любая минута бездействия просто убьет меня сейчас, буквально так убьет, навсегда.

– Ну, чего ты, здесь, что ли, больно?

А Виктор-то этот сердечный какой оказался. Ведет себя так, как будто он мне родственник ближайший.

– Витя, – я повисла уже двумя руками на его толстой шее, – Витя, мне очень плохо, очень.