Последняя Академия Элизабет Чарльстон

Я с надеждой взглянула на Гордона.

– Вы ведь не отчислите ее?

– Посмотрим. Сначала отсюда надо выбраться, – мрачно отозвался он. – Что еще я должен знать, Виктор?

– Благодаря тому же Лапушке удалось найти еще с десяток мелких прорывов и пространственных карманов на территории академии. Оказывается, дохинай пытался пробить бреши с нашей стороны, однако не всегда выходило. И тем не менее, только в комнате Лизбет нашли три кармана, в одном из которых еще одни сапоги от той жуткой куклы.

– Так значит, это чудовище тогда украло Лапушку? – вспомнила я таинственную пропажу, а после не менее таинственное возвращение.

– Теперь уже сложно узнать, но вполне возможно – рассчитывало через нее добраться до меня, чтобы извести пораньше и выполнить проклятие Хельги. Все же некоторое время дохинай был обязан выполнять ту “прихоть”, ради которой его вытащило в наш мир.

Суккуба, слушая все это, недобро фыркнула:

– Наариты-опустошители. Когда-то в наш мир они проникли точно так же, а после уничтожили.

– Расскажешь нам о них? – заинтересовался Виктор.

– Вам? – она смерила младшего Фенира взглядом. – Такие, как вы, присоединились к ним и помогали. Я лучше расскажу обо всем Пастырям на суде. Возможно, в обмен на информацию они согласятся даровать мне жизнь.

Я взглянула на отвернувшегося Виктора, после перевела взгляд на Ниссу и задала вопрос, который так долго меня волновал.

– Что значит, “такие, как он”? Виктор, в твоем роду ведь тоже была нечисть?

Пусть и неохотно, но он кивнул.

Суккуба же рядом расхохоталась.

– Так ты не знала?! Инкубы они. Полукровки. – Она ткнула изящными пальцами в обоих братьев. – Правда, в каждом кровь по с-с-воему играет. Этот, – она ткнула в Виктора, – не может долго без женской любви, она ему нужна как воздух. А этот, жениш-шок, – палец перекочевал на Гордона, – даже не знаю пока, с-стал слишком сильным, чтобы вот так с-с-с ходу оценить потенциал. Возможно, стоит заглянуть в штаны…

– Прикуси язычок, – огрызнулся ректор.

Внезапно со стороны коридора раздались шаги. Минимум два человека приближались к нам.

Словно мыши, не сговариваясь, мы разбежались туда, где были наши камеры. Еще один щелчок, и стены вернулись на место.

Я прильнула к решетке, чтобы лучше видеть коридор, по которому шли четверо Пастырей. Каждый остановился напротив наших дверей, и я поняла – это стражники. Именно они поведут нас в зал заседаний.

Фигура напротив меня сбросила капюшон, и я узнала того самого мужчину с поля – который был одним из главных.

– Настал час суда, – произнес он. – Выходите!

* * *

Коридоры цитадели вели в неизвестность, напоминая саму жизнь, в которой никогда не знаешь, что ждет за поворотом и сколько тебе осталось. Приходилось радоваться тому, что есть здесь и сейчас.

Вот и мы с Виктором шли вперед, рука об руку, иногда переглядываясь и вымученно улыбаясь друг другу.

Не знаю, о чем думал он, а я… смотрела на него и грустила о том, что так и не узнала толком, какой он, гроза всея нечисти? Ну, если отринуть распутство, склонность к сумасбродству и ненависть к людям – это приметить посчастливилось при первой же встрече… Теперь же меня интересовало другое: что там, под всей этой шелухой? Под напускным. И то, как магистр поглаживал тыльную сторону моей ладони, то, как смотрел, согревая в этом сыром холодном месте, то, какую щемящую нежность я испытывала от его присутствия – все это говорило об одном: мне было бы невыразимо приятно узнавать Фенира-младшего, оголяя его настоящего. Как в переносном, так и в прямом смысле…

– Почти пришли, – сказал Пастырь, идущий дальше всех от нас. – Прошу вас всех вести себя достойно перед лицом Верховного Пастыря.

Я замерла, выпрямила спину до хруста, вскинула голову, собираясь напомнить каждому, что в первую очередь являюсь леди из древнего рода Чарльстон.

– Угу, обязательно! – сжав мою руку сильнее, внезапно усмехнулся Виктор. Он говорил и смотрел на Пастырей, сопровождавших нас: – Запомни, Лизбет, если мне что-то не понравится и я начну убивать этих упырей в сером, а они будут бросаться на меня толпой, как привыкли, ты кричи, не стесняйся. Громко так, чтоб даже сотни дохинай, ожидающих нас всех на той стороне, заплакали от умиления перед тем, как рвануть в наш мир и перебить всех здесь к ргозовой бабушке. Уйдем красиво, Чарльстон, смахнем немного пыли с этой цитадели правопорядка.

– Виктор, прекрати, – проговорил Гордон скучающим тоном, – они и без тебя понимают, что если коснутся хоть одного из нас, придется иметь дело с остальными. Зачем пустословить? Лучше послушаем Пастырей, посмотрим, кто судьи. Интересно, что нам предложат. Я вот никогда не видел Верховного, разве тебе не любопытно?

Никто не ответил Фенирам, но во мне появилась внутренняя уверенность: впервые за много лет я четко поняла, что больше не одна. Что я нужна кому-то по-настоящему. Не Гордону, конечно, – тот стоял на стороне брата, но Виктор… Он так улыбнулся мне, что я осознала: понадобится – буду кричать. И пусть весь мир катится к ргозам! Хочу жить. С ним. И точка.