– Господин Фенир, – позвала она робко.
Он не услышал.
Пришлось повторять громче:
– Магистр Фенир!
Только тогда Виктор соизволил отвлечься от своей грудастой спутницы и посмотреть на куда менее выдающуюся по всем параметрам Хиткович.
– За автографами нужно было приходить утром, – раздраженно бросил он. – Но так и быть, давайте, что там у вас. Подпишу!
И тут Хельга всхлипнула.
– Вы что, совсем меня не помните? Но как же это?
Фенир смерил ее недоверчивым взглядом. Весь его вид говорил: “Ты и я?! Быть не может”.
– Что я должен помнить, мисс?.. – наконец спросил он.
И Хиткович зарыдала еще горше, разворачиваясь и убегая.
Фенир же, совсем недолго проводив ее взглядом, вновь повернулся к своей спутнице, заявляя:
– Странная какая-то. Но что мы все о ней да о ней? Сьюзен, давайте лучше пройдемся по набережной? Говорят, закаты в это время года на ней прекрасны…
– Стейси, – захихикала девица.
– Конечно, я так и сказал…
На этом я была уверена, что мое видение завершится, но картинка вновь сместилась.
Теперь настала ночь. Луна, выглядывающая из-под плотных туч, и кладбище с кривоватыми надгробиями пугали. Я поняла, что уже видела раньше это место, в другом своем видении, когда девушка плакала у одной из могил.
Плакала она и сейчас, только в этот раз я точно знала, кто именно рыдает – моя соседка Хельга. Она сидела на краю могилы, на надгробии которой я прочла имя, знакомое мне по урокам истории – Франциска Орунд. Та самая первая траволог, получившая Гномелевскую премию, которой мне проела мозг Ризмар.
– Вот тебя-то все любили, – всхлипывала Хельга, растирая по щекам соленые слезы. – Ты была красивая, умная, видная и сильная! Не то что я! Гадкая я!!! На меня даже не смотрят, будто я пустое место, будто меня и не существует вовсе… Даже Виктор меня забыл! После всего, что было между нами… Он так красиво говорил, хоть и был пьян. Я поверила ему!!! Но магистр променял на какую-то девку-у-у…
Последнее слово потонуло в потоке слез и истерике. Хельгу было безумно жалко, и в тот момент я сама готова была растерзать Виктора за его поступок. Для него она была очередной среди бесчисленного множества, а он для нее стал надеждой на большую любовь! Бедная девочка!
– Хочу, чтобы он страдал! – неожиданно выдавила Хиткович. – Так же, как я страдаю! Чтобы лишался всех женщин, на которых променял меня! Нет, не так. Чтобы лишался тех, которые остаются у него в памяти, раз таких невзрачных, как я, он не запоминает! Чтобы сдох в одиночестве – потому что все бы боялись к нему приближаться!!! А я бы потом подошла к нему и посмеялась в лицо!!!
Хельга изрыгала проклятия, продолжала рыдать, размазывая по лицу слезы, а я видела, как вокруг нее начинала клубиться тьма. Она подбиралась к ней со всех сторон, окутывала шлейфом и будто присасывалась к ней, словно паразит…
Но Хиткович не замечала ничего, она была слишком поглощена своим гневом и обидой…
Видение прервалось, и меня будто выбросило из него обратно в комнату.
Я все также стояла рядом с Виктором, вокруг толпились профессора академии во главе с Гордоном Фениром, и все с опаской смотрели на меня.
– Банши! – с недобрым шипением произнес ректор, направляя на меня руку с клубящимся на ладони огненным шаром.
Но я даже испугаться не успела.
От собственного брата своей спиной меня загородил Виктор.
– Гордон, не сейчас, – предупредительно остановил он. – Сейчас у нас есть проблемы посерьезнее.
– Что?! Посерьезнее, чем банши с нашим родовым перстнем на пальце?!
– Она себя контролирует, – безмятежно кивнул Виктор. – А вот Хиткович, кажется, уже нет! Какой у нее уровень магии?
– Слабенький, – отозвалась Савье. – Иногда даже огонь не могла разжечь.
– Тогда, боюсь, мы в полной заднице, – мрачно выдал Фенир-младший.
Глава 18
– Попросила бы вас! – Савье закатила глаза. – Да сколько можно слушать эти непотребства, мы ведь воспитанные люди…
– Воспитаннее некуда, – кивнул Виктор. – Не лезем в чужие жизни, пока не попросят. А меж тем у нас под носом девочка активировала мощнейшую темную силу, пропустила ее через себя и питала все это время собственными ресурсами. И ладно я – мне никогда не было свойственно интересоваться кем-то, кроме себя. Но вы! Как не поняли, что ваша обожаемая ученица – корм для дохинай?!
– Что? – Савье пошатнулась.
Вместо того чтобы “ловить” ее или хотя бы поддержать, Гордон Фенир обошел преподавателя, приблизился к брату и отнял у того книгу. Глядя в глаза Виктору, он спросил:
– Что еще я должен знать?
Я почувствовала слабость в ногах.
Никто не мог предположить, где сейчас Хельга. Кроме меня. Ведь я видела ее прошлое и открыла для себя мотив. А еще место, где все начиналось для Хиткович – там обязано было и закончиться. Теперь она находилась во власти дохинай и наверняка держала путь в родной город, на кладбище. К могиле прабабки…