Последняя акция

Вертолет исчез за лесом. Больше они его не слышали, зато донеслись звуки скрипки.

— Чертовщина какая-то!

— Это уже с нашего берега, — определила Тренина. — Кому-то не спится.

— Может, глянем? — предложил рыжий.

— А может, займемся чем-то другим? — Они стояли по грудь в воде, и Лариса коснулась губами его плеча. И левая рука уже обвилась вокруг его шеи, а правая сжимала и разжимала набрякший член. — Хочу, как в кино… Прямо здесь…

И было, как в кино. Ее крики заглушили скрипичные рулады. А облака все так и плыли к горизонту, над озером, над лесом, сквозь голубое, таинственное свечение.

Иван Стацюра медленно раскручивался на вращающемся кресле в своем просторном кабинете. Иван всегда раздумывал в такой позе, поджав ноги под кресло, склонив голову низко на грудь, так что плечи поднимались выше головы, и сложив руки на животе. «Прямо зародыш во чреве матери!» — отметил про себя Миша Блюм, сидевший напротив Стацюры. Он приехал в офис инвестиционного фонда «Святая Русь» в понедельник, в четырнадцать ноль-ноль, в обеденный перерыв, чтобы доложить своему шефу о новых обстоятельствах в деле пропавшей Лизы Маликовой.

Неприятное на первый взгляд лицо Стацюры — лягушачий рот, приплюснутый нос, бегающий взгляд, отчего цвет глаз был почти неуловим, — через пять-десять минут общения с кем-либо становилось доброжелательным, близким и родным собеседнику. С таким лицом Иван еще со школы числился «своим парнем» в любой компании. Он всегда был остроумен, находчив, артистичен и с детства мечтал стать актером. Нет, не просто актером, а великим актером кино. Но мечтам его не суждено было сбыться, потому что родился Иван не в такой семье, где становятся комедиантами, хотя всю жизнь играют не свои роли. Отец был директором крупного предприятия по изготовлению бытовой техники, а мать, ни много ни мало, инструктором обкома КПСС.

Играть ему не запрещали, но при этом мальчик Ваня не должен был сбиться с намеченного пути. И он играл. Сначала в школьной самодеятельности, потом в институтской. Без Ивана не проходил ни один КВН, ни одна юморина. Вскоре он стал постоянным конферансье во Дворце культуры. После института, учитывая положение папы и тем более положение мамы, его распределили на очень престижный военный завод. Но, не проработав инженером и полгода, он попал в заводской комитет комсомола на должность оргсекретаря. У местного парткома не было возражений — шутка сказать, сын Зинаиды Тарасовны! А еще через полгода он стал вторым — то есть заведовал идеологией. Тут ему не дали особо развернуться — забрали в райком, и тоже вторым. Будучи баловнем судьбы, Стацюра к тому же страдал прожектерством. Он пытался вытащить комсомол из рутины восьмидесятых, он вносил предложение за предложением по обустройству районной организации, подчас совершенно фантастические! Конферансье на посту идеолога — дело нешуточное! Просидев на этом посту два года, Иван понял, что дальнейшее его продвижение вверх невозможно по той же самой причине, по которой он продвигался ранее. Выше райкома сын Зинаиды Тарасовны, увы, прыгнуть не мог, иначе пошли бы разговоры о местничестве. Он уже почти смирился с судьбой, как вдруг, неожиданно для многих, первого секретаря забрали в ЦК, и Ваня автоматически занял его место. Зная, что «пряника» больше никто не даст, Стацюра начал превращать районную комсомольскую организацию в свое удельное княжество, где он один имел право карать и миловать. При этом он продолжал вести концерты и КВНы во Дворце культуры и даже провел первый в городе конкурс красоты, продолжая оставаться «своим парнем» везде, где бы ни появлялся…

В начале девяностого года Зинаида Тарасовна вышла на пенсию, и Ваня расправил плечи, предчувствуя перемены в судьбе. Перемены и в самом деле грянули, но не те, которых он ждал, и смели с лица земли не только его удельное княжество, но и всю империю в целом.

Стацюра не стал ходить на демонстрации под красным флагом, как его мама, пенсионерка Зинаида Тарасовна. Он просто исчез. Исчез из города. Неудивительно, некоторые обкомовцы и горкомовцы исчезли из страны — подались на Запад, в стан, так сказать, бывшего идейного противника. Ваня же всегда слыл патриотом и появился вновь к началу приватизации — в качестве главы инвестиционного фонда «Святая Русь». Тут ему опять пригодился артистический дар — он не сходил с экрана местного телевидения, призывая граждан покупать акции только его инвестиционного фонда.

Стацюра наконец прекратил свои космические упражнения в кресле и, подняв голову на уровень плеч, спросил:

— Миша, с какой стати ты оказался в этом лагере?

— У меня там старый приятель работает массовиком-затейником, вот я и надумал погостить у него, отдохнуть на выходные.

— А дома как? — Иван пронзил его остановившимся на миг взглядом. Миша махнул рукой. — Что случилось?