Последняя битва

— А вы здесь совсем оборзели. Корабли Корпуса нападают на того, на кого захотят. И если до сих пор это были пираты, никто не обещал, что всем остальным будет так же сладко всю оставшуюся жизнь…

— Прошу меня простить, благородный господин, — прервал его кормчий акки, — но не можете ли вы мне подсказать… того господина, что сейчас стоит за рулевым веслом вашей диремы, зовут не Тамор?

Слуй быстро повернулся к нему и прищурился:

— А почему ты так решил?

Этот вопрос, похоже, сказал кормчему все, что ему хотелось узнать, потому что он удовлетворенно кивнул и, повернувшись к своему капитану, заявил:

— Простите, капитан Арамий, но если это Тамор, то, как я знаю, есть только один человек, ради которого он рискнул бы нарушить свою клятву. Этот человек — Великий Грон. И я не сомневаюсь, что он сейчас стоит на палубе нашей акки.

Со стороны носа, где толпилась команда, донесся протяжный вздох. А капитан Арамий оцепенело застыл, растерянно глядя то на Слуя, то на Грона. Грон некоторое время молчал, от души наслаждаясь этой сценой, потом не выдержал и расхохотался.

— Ладно, Слуй, я думаю, не стоит больше нагонять страху на наших пленников. Давайте лучше пригласим капитана и его кормчего на «Росомаху». Мне кажется, капитан и сам с удовольствием расскажет нам все, что мы захотим узнать.

На имя «Слуй» реакция была не менее бурной — со стороны команды донесся испуганный говорок: «Черный Капитан…», а капитан Арамий даже слегка отшатнулся. Слуй же растянул губы в легкой улыбке, которая (как, впрочем, и любое другое выражение на его лице) всем показалась угрожающей, и произнес:

— Капитан Арамий? Что ж, мне будет очень интересно познакомиться с лучшим капитаном Венетии…

3

Центор пыхтел словно буйвол, распространяя вокруг запах крепкого мужского пота, чесночной похлебки и оружейной смазки. Но Эсмерея этого ожидала. И во многом именно из-за этого она и выбрала такую позу (на жаргоне портовых шлюх она называлась собачьей) — стоя на локтях и коленях с выгнутой спинкой. Во всяком случае, в такой позиции центор не дышал ей прямо в лицо… О боги, ну сколько еще это животное будет пыхтеть? Она хорошо подготовила его к соитию руками и языком, поэтому сам акт должен был продлиться не так уж долго, но этот буйвол все никак не кончал. Может, у него срамная болезнь? Тогда это действительно проблема. Говорят, будто те, кто страдает срамной болезнью на последней стадии, совершенно не могут кончить, потому что испытывают боль даже при мочеиспускании. Конечно, она позаботилась о том, чтобы на сегодняшнем свидании центора охватила страсть, несмотря ни на какую срамную болезнь, и, слава богам, заранее натерла промежность смесью кайны и леванды со щепотью порошка из кристалла кланаки, которая, как она знала еще с детства, хорошо предохраняет женщин от всякой заразы, да и от нежелательной беременности тоже. Впрочем, судя по запаху набедренной повязки центора, у него вряд ли есть особые проблемы с мочеиспусканием. Но его пыхтение уже начало ее потихоньку раздражать. Эсмерея, чуть изогнувшись, просунула руку под своим животом, нащупала болтающуюся мошонку своего партнера и начала умело тискать ее и поглаживать. Результат ее усилий не замедлил сказаться. Через несколько мгновений центор взревел, навалился на нее всем своим весом и, пребольно стиснув ей груди, резко увеличил силу и частоту толчков. Эсмерея отпустила мошонку и, приподняв кисть, обхватила его отросток большим и указательным пальцем, сильно сдавив у самого основания. Еще толчок, и она почувствовала, как этот скользкий корень запульсировал в ее пальцах. Центор вскрикнул и еще сильнее стиснул ее грудь, а Эсмерея сильными, резкими движениями бедер еще несколько раз насадила свою вульву на вздыбленную головку мужского отростка и только потом отпустила пальцы. Рев центора перешел в утробный вой, а она почувствовала, как внутрь нее ударила горячая струя мужского семени, и, не выдержав, тоже застонала… С ложа она поднялась первой. О Творец, эти мужчины после соития так беспомощны… Эсмерея накинула на плечи легкую накидку из тонкой шерсти, налила в бокал вина, прополоскала рот, сплюнула, сделала большой глоток и, чуть повернув голову, бросила взгляд на ложе. Центор зашевелился и уставился на нее озадаченным взглядом. Ну еще бы, любой самец, загнавший какой-нибудь самке своего толстуна под кожу, тут же начинает ощущать себя ее господином. Но она уже успела вбить в голову этому тупому вояке достаточно почтения к своей особе, поэтому он чувствовал себя сейчас несколько не в своей тарелке и не знал, как ему себя с ней вести. Что ж, пожалуй, надо ему помочь.

— Ну, долго вы еще собираетесь мочить мое ложе своим потом, центор?

Тот дернулся и соскочил с ложа будто ошпаренный.

— Да, Госпожа!

Она хмыкнула и произнесла уже более снисходительно:

— Да ладно, я не сержусь, все же вы сумели доставить мне сегодня некоторое удовольствие.

Центор торопливо натянул набедренную повязку, сграбастал тунику и, пробормотав:

— Да, Госпожа, — устремился к двери.

— Передайте служанке, пусть принесет таз и воду для омовений.