Последняя битва

– Боярышня, говорю – не можно…

Вадим нахмурил брови.

– И чего ее принесло? – вопросил он в пустоту и тут же решил вмешаться в разговор за дверью. – Рында, пусти боярышню.

Секундное замешательство, и Вадим услышал, как тяжело отступил от дверей телохранитель.

Квета робко вошла и неслышно притворила за собой дверь. Вадим был удивлен, он никак не ожидал подобной смелости от боярской дочери.

– Квета, ты весьма поздно…

Она не дала ему договорить. Девушка так стремительно прильнула к нему, обхватив его за талию, что князь не успел воспрепятствовать. Квета нежно прижалась к нему, приложив голову к его груди.

– Чего ты хочешь?

– Разуть тебя[64]…

– Да? – удивленно спросил Вадим, понимая, куда клонит дочь боярина.

Ее откровенность, признаться, несколько смутила.

– Да.

Ее глаза блестели, а лицо все светилось от близкого, как ей казалось, счастья.

– Нет. Прости, я не могу, – Вадим плавно отстранил девушку от себя. – Я не могу… Ты не ведаешь, что творишь.

Князь отступил на шаг.

– Ты же другому обещана… Что же Радаслав?

– А ну его… – боярышня грациозно взмахнула рукой, словно прогоняя морок, – не люб он мне. Я про то и батюшке сказала.

– А он? – Вадим намеренно пытался увести разговор в сторону и вновь чуть отступил назад.

– Пустое это… Радаславу и Бажане именье батюшкино надобно, вот они про свадьбу и думают…

– Ну?

– Да, Вадюшка, – она подошла, – батюшка и так его за пасынка держит… вот усыновит его, и будем им усадьба с селами…

Князь только подивился рассудительности дочери Жирослава.

– А тебе, что же, все равно?

– У меня приданное уже и так есть… что мне усадьба…

– Ой, Квета…

Девушка подошла вплотную, еще шаг…

– Квета! – наигранно грозно предупредил ее Вадим.

– Любый мой… – казалось, она не слышит его. Квета положила руку ему на плечо и снова прильнула к груди. – Любый мой…

«Девка сошла с ума, – про себя покачал головой Вадим, – я же не железный…» И, как назло, она тихонько всхлипнула.

– Любый… Вадимушка, ты побрезгуешь мной – да? Ты теперь князь, а я…

– Квета, только не надо рюмить[65].

– Хорошо, не буду, – она тут же утерла слезы. – А ты не прогонишь? Не гони меня, Вадюшка…

Князь вновь отстранил ее от себя, обошел и сел на ложе.

– Ну, Квета… – он хлопнул себя ладонью по лбу, – ну ты даешь, однако…

– Что, Вадюшка? – она вспорхнула и плавно опустилась рядом.

– Вообще-то это женихи к невестам сватаются, а не наоборот.

– Я знаю. Пусть…

– Ох, Квета, прознает отец, быть тебе битой!

– Ну и пусть…

– Как это ну и пусть! – он посмотрел ей в глаза, а она уже склонила голову, готовая припасть к его плечу. – Позора не оберешься.

– Да какой же в том позор, – девушка остановила падение своей головы всего в паре сантиметров от его плеча. – Ты же князь, нет в том позора. Ты каждую помани… А я? Люб ты мне, Вадимушка, не как князь, как муж люб! Я это еще тогда поняла… когда ты спас меня от бродников.

«О-о-о, – протянул беззвучно Вадим, – понятно! Девка нашла себе героя и спешит отблагодарить за спасение. Влюбилась, ага…»

Горячее дыхание Кветы опалило лицо Вадима. Она так красиво дышала! Так дышала, что грудь в такт дыханию натягивала ткань платья и опускала, натягивала и опускала… От нее приятно пахло травами, а пухлые, чуть приоткрытые губки манили, манили… А глаза…

– Стоп! – решительно произнес Вадим.

А она решительно прильнула к его губам. Целоваться она не умела. Так откуда бы ей? Но князь не отстранил ее почему-то… Вначале Вадим скромничал, почти смущался, а Квета так и норовила использовать все свое обаяние и неумелое владение языком. Руки князя, почти против его воли, заключили стройное девичье тело в крепкие объятия. Поцелуи стали более откровенными, Вадима словно невидимая сила качнула в сторону, и он повалился на ложе, увлекая за собой Квету…

* * *

Боярин решил навестить дочь, извиниться… Он искренне любил ее, желал счастья. Вон и Радаслава ей уготовал в мужья, чтоб добро нажитое воедино осталось. Квета противилась этому замужеству, и боярин про то знал. Строптива дочка не в меру, вся в мать. Своевольство ее, поди, вон уже чуть до худого не довело. Кабы не этот Вадим… князь руссов, стало быть… едва ли жива-здорова возвернулась. А Бажана…

Жирослав при воспоминании о жене сморщил нос, а потом оттаял и улыбнулся уголком губ. Мила ему была Бажана, ох, мила. Где еще сыскать такую красавицу?

– М-да, – вслух поддакнул боярин своим мыслям и вспомнил, как последний раз был с женой.

Жирослав подошел к девичьей, ради приличия стукнул пару раз и тихонько приоткрыл дверь.

– Дочка, спишь?

Он часто вот так заходил к ней пожелать доброй ночи. Что-то неисполненное гложило душу боярина. А ведь он обещал жене беречь Квету. Но что? Что-то упустил, сделал не так…

– Дочка?

В комнате было темно, а Квета не отвечала. Боярин проследовал к ложу – пусто.

– Кветушка…

Он устало опустился на скамью подле ее постели, и тут его как молнией прошило.

– Сбежала!

Жирослав рывком вскочил, но другая мысль перекрыла предыдущую. Не теряя времени, боярин вышел из девичьей. Он прошел по темному коридору, миновал лестницу, что вела вниз, и чуть было не напоролся на меч.