Последняя битва

Как-то само собой получилось, что они пошли вместе. Иван и этот неприятный на вид тип. Шагали быстро, миновали небольшую площадь, свернули в какой-то переулок, где их едва не облили помоями, выплеснутыми с верхнего этажа, и наконец вышли на какую-то мощеную улочку, выглядевшую вполне ухоженной и чистой. По ней даже неспешно прогуливались люди: хорошо одетые люди – отороченные мехом и расшитые серебром длинные суконные куртки, узкие разноцветные штаны, береты, модные башмаки – «медвежья лапа» – мужчины, женщины, дети. Разговаривали, смеялись, раскланивались друг с другом, заходили в лавки. Прямо идиллия какая-то! А вернее, городской район, принадлежащий определенному ремесленному объединению – цеху – суконникам, кузнецам, булочникам, оружейникам, ювелирам, да мало ли… Такие райончики обычно патрулировались не только городской стражей, но и милицией – цеховым ополчением, – относящейся к порученному делу куда как тщательней стражников.

На испачканного в грязи Раничева косились, да и шагавший чуть впереди спутник его одежкой своей тоже, надо думать, не вызывал особо положительных эмоций у добропорядочных бюргеров. Впрочем, кое-кто с ним раскланивался, и красномордый верзила тоже кивал в ответ! Ну надо же…

– Зайдем? – неожиданно предложил он, остановившись напротив распахнутой двери, над которой висела позолоченная пивная кружка.

Иван не знал этого немецкого слова, но хорошо понял сказанное и широко улыбнулся:

– Пошли… Только это… Гроши, пфенниги – нихт, нихт!

– Гроссен нихт? – Переспросив, верзила сипло расхохотался и махнул рукой – мол, так и быть, угощаю.

– Отто, – усаживаясь за стол, представился он.

Раничев протянул руку:

– Хуан.

Трактирщик принес пару больших деревянных кружек со взбившимися шапками пены. Ивану показалось – ну никогда в жизни еще не пил вкуснее! Интересно. Почему этот тип – Отто – решил вмешаться в конфликт? Или эти лиходеи немало насолили когда-то и ему самому? А этот браконьер может оказаться полезным. Наверняка он хорошо знает все окрестные леса, в том числе и тот, что у старой орденской мельницы. Поговорить бы… Эх, плохо без языка. Раничев попробовал было сказать пару фраз по-латыни – Отто не понял, покачал головой:

– Поляк?

Ну вот, опять принимают за поляка!

Раничев замахал руками:

– Найн, нихт, нет. Ноу поланд!

– Литвин?

Хм… А что? Чем плохо сейчас назваться литвином – по крайней мере, можно будет говорить по-русски, на государственном языке Великого княжества Литовского. Только бы не приняли за шпиона.

– Литвин, – согласно кивнул Иван. – Знаешь русский?

– Немного. – Отто неожиданно улыбнулся и, подозвав трактирщика, заказал еще пива.

– Ты смелый человек, Хуан. – Браконьер говорил по-русски с ужасающим акцентом, но все же говорил, видать, довелось когда-то пожить в литовских городах – Менске, Витебске, Могилеве или даже в Киеве, Чернигове, Брянске.

– Сражаться с бандой хромого Ганса не каждому под силу, – негромко продолжал Отто. – Хорошо ты потрепал этих ублюдков.

Раничев прищурился:

– Вижу, и ты их не очень-то любишь.

– Ненавижу! – тут же отозвался браконьер. – Они когда-то сдали меня олдермену ордена… Едва вырвался.

Иван понятливо кивнул, не переспрашивая – за что сдали, наверное, что-нибудь интеллектуальное, типа охоты в чужих лесах или рыбной ловли в орденских озерах и реках.

– Ты очень выручил меня, Отто, – тихо сказал он. – Поверь, не забуду.

– Ерунда. – Отто отмахнулся. – Ублюдки хромого Ганса давно здесь всем надоели.

– Что же городской совет? Ратманы? Никак не могут переловить?

– Совет? Ратманы? – Браконьер хохотнул и, оглянувшись, понизил голос. – Хромой Ганс имеет высоких покровителей в ордене! Кто-то из высших братьев явно ему помогает, иначе давно бы повесили и его самого, и всех его людишек.

– Поня-а-атно… Послушай-ка, Отто, а здесь, в городе, не выступали ли миннезингеры?

– Миннезингеры поют в богатых замках.

– Я имею в виду – просто музыканты. Жонглеры, мимы…

– Да пели третьего дня на площади Медников. Много народу собрали, но и, правду сказать, пели неплохо.

– А сколько, сколько их было?! – насторожился Иван.

Браконьер ухмыльнулся:

– Что, хочешь сходить, послушать?

– Да не отказался бы. Ты сам-то их видел?

– Нет. – Отто покачал головой. – Здесь, в таверне, рассказывали. А хочешь песен, так прогуляйся, тут недалеко. Только я с тобой не пойду, дела.

– Понятно, – кивнул Иван. – Вот что, Отто. Я бы хотел тоже тебя угостить… а заодно и переговорить об одном выгодном деле. Встретимся?

– Да хоть завтра, если не буду занят. На южной окраине найдешь Цветочную улицу, спросишь Отто Жестянщика – там покажут дом. Ну а пока прощай.

– Цветочная улица, Жестянщик Отто, – выходя на улицу, негромко повторил Раничев.

Площадь Медников искать долго не пришлось, она и в самом деле располагалась неподалеку от таверны, почти сразу же за углом. Еще издалека Иван услыхал музыку – лютня, свирель, брунчалки. Веселый голос затянул что-то на немецком. Раничев улыбнулся и, прибавив шагу, свернул… Захолонуло сердце – свои!