Последняя битва

За спиной Крига стояли еще двое бывших гладиаторов из Печи, Табу и Бегемот. У Дрю не хватало слов, чтобы передать свою радость от того, что его друзья выжили во время осады Бейны. Эти трое гладиаторов прилетели вместе с лордами-ястребами в горную крепость, чтобы попробовать освободить осажденных в ней Шакалов, но вместо этого сами попали в каменный мешок, в город, за воротами которого стояли несметные полчища врагов.

Их решимость бороться за свободу тех, кто находится на другом конце света от родины, подкреплялась нерушимыми дружескими связями с Волком, общей болью и страданиями, через которые всем им довелось пройти.

– Пошли, – сказал Криг. – Тебя заждались за праздничным столом.

Одержавшие славную победу лорды и командиры собрались в зале горной крепости, их банкет проходил там. Омирцы, стурмландцы, бастийцы сидели за одним столом, закусывали, поднимали кубки, разбирали во всех деталях только что отгремевшую битву, обсуждали свои следующие шаги.

– Если вы не против, я еще немного постою здесь, – сказал Дрю. – Отличное утро сегодня.

– Лично я возражать не стану, – ответил Носорог, глубоко вдыхая свежий воздух. – Сам не могу надышаться, насидевшись в той каменной клетке.

– Я тоже постоял бы здесь, – пророкотал своим басом Бегемот. – Тем более что я, кажется, объелся.

– Шутишь, дружище, – сказал Носорог. – У тебя такой бездонный желудок, что места для пудинга в нем как-нибудь еще хватит.

Дрю обратил внимание на то, что Табу не принимает участие в этой дружеской шутливой беседе. Леди-тигрица стояла чуть поодаль, опершись локтями на каменные перила балкона. Лицо Табу было напряженным, казалось, что она в любой момент готова взорваться. Дрю нервно сглотнул – ему хорошо был знаком бешеный характер Тигрицы. Помнил он и о том, как аккуратно следует подбирать слова, когда разговариваешь с Табу.

– Ты не в настроении, Табу? – рискнул спросить он.

– Мне не так-то легко делить трапезу с перебежчиками и предателями, – прорычала в ответ Табу.

Дрю вздрогнул, моментально поняв, кого она имела в виду.

– Все не так просто в мире, где мы живем, и в войне, которую нам приходится вести.

Список тех, кого Табу считала своими врагами, был длинным. Точнее сказать, огромным был этот список. В него входили лорды-ящерицы из Скории, которых она с таким наслаждением убивала своим мечом. Лорды-коты в нем тоже присутствовали и были, пожалуй, еще более ненавистны Табу. Это они устроили заговор против нее, это они оболгали ее, обвинили в том, что она убила того, кто был ей так дорог. А на самом деле убийцей был Оникс, Зверь из Баста. И так ловко все подстроил, что Табу сама поверила в свою вину и продолжала бы верить, не вскройся правда. Эту правду со всей возможной деликатностью открыл ей Дрю, он же объяснил, что она не единственная на этом свете, кого хитрые Львы и Пантеры сумели ввести в заблуждение. Они обманули и ее собственного отца, Тиаса, заставили его отречься от дочери. Долгие годы Табу жила, будучи уверенной в том, что она безумна, что она представляет опасность для всех, кого любит, но сейчас эта пелена упала с ее глаз.

– Двое из тех, кто сидит сейчас за тем столом, виноваты в том, кем я стала, – сказала Табу.

– А кем ты стала? – ответил Криг. – Ты стала сильной, ты стала верным другом, на которого можно целиком положиться. Ты одна из немногих, кого я хотел бы видеть рядом с собой в самой трудной ситуации. Ну, еще Бегемота, конечно.

– Я стала убийцей, – хмуро заметила Табу. – А должна была стать настоящей бастийской леди. Передо мной открывалось блестящее будущее, пока они не разделались со мной, не вышвырнули меня к Ящерицам, на их гладиаторскую арену. Убивать – вот все, что я сейчас умею. Я ходячее смертельное оружие, и больше ничего. Возможно, я должна отблагодарить Опал и Тиаса единственным способом, которым умею теперь это делать.

Дрю видел, как покрывшиеся оранжевым мехом руки Табу оставляют когтями глубокие царапины в каменных перилах.

– Табу, – сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее. – Он же твой отец.

– Он был моим отцом, – поправила его Тигрица. – Но потерял право называться им, когда бросил и предал меня в трудную минуту.

– Но ты уже здесь, в ущелье, назвала его своим отцом, я сам слышал.

– Если потребуется, я и не такое сделаю, – пожала плечами Табу. – Нужно же было задеть в его душе какие-то струны, разве ты сам так не думаешь?

Что ж, она была права. Ее слова сыграли огромную роль, заставили Тиаса прислушаться к ним, поверить, и это в конечном итоге внесло раскол в ряды армии Котов. После слов Табу у Тиаса появилась надежда на то, что он еще сможет наладить отношения со своей – преданной им – дочерью.

– Ты хочешь сказать, что никогда не сможешь ни простить его, ни полюбить?

– Он стал мне безразличен.

– Тем не менее я сомневаюсь, что это сможет остановить его, – вздохнул Дрю. – Он твой отец, и он любит тебя. Он сам стал жертвой обмана, не забывай.