Последняя девушка. История моего плена и моё сражение с «Исламским государством»

Сбежать из Хавиджи было сложно. В городе проживали по меньшей мере сто тысяч арабов-суннитов, а доктор Ислам, специалист-отоларинголог, был высокопоставленной персоной в ИГИЛ. Но Хезни знал кого-то в Хавидже, и с помощью приложения «Телеграм» он смог связаться с этим человеком и с Катрин. Связной передал Катрин, чтобы она пошла в больницу. «Рядом есть аптека, – сказал он. – Я буду стоять в ней с желтой папкой в руках. Когда увидишь меня, не подходи ко мне, а иди обратно к дому, чтобы я знал, где тебя держат». Катрин согласилась. Она почти дошла до больницы, когда начался воздушный налет, и она так испугалась, что быстро вернулась домой, не встретившись со связным.

Потом Хезни попробовал договориться с арабами, не поддерживавшими ИГИЛ, но вынужденными оставаться в Хавидже. У них был дом в деревне неподалеку, куда они могли приехать, минуя основные блокпосты, и они согласились спрятать там Катрин. Через них Хезни связался с Катрин, и она сообщила, что после воздушного налета они переехали в другой дом. Она описала его новому связному, который вместе с женой поехал в тот район и пообщался с местными жителями, якобы собираясь снять тут жилье. Когда он постучался в дом, где держали Катрин, дверь открыла маленькая девочка. Это была девятилетняя Алмас, также из Кочо. Рядом ней стояли моя племянница и Ламия, сестра моей подруги Валаа. Всех троих удерживал в плену доктор Ислам.

– Завтра утром, если в доме не будет боевиков, вывесьте одеяло из окна, – прошептал связной. – Если я увижу одеяло после половины девятого, это будет знак, что у вас безопасно.

Катрин испугалась, но согласилась.

На следующее утро связной медленно подъехал к дому. Из окна свисало одеяло. Он вышел из машины и постучал в дверь. Из дома выбежали три сабайя – Катрин, Ламия и Алмас – и уселись в машину. После того как девушек отвезли в соседнюю деревню, мужчина позвонил Хезни, и тот переслал ему деньги.

Три дня спустя Хезни нашел посредника, который за десять тысяч долларов согласился отвезти трех девушек и приютившую их арабскую семью в безопасное место. Но без нужных бумаг им пришлось бы пересекать курдскую границу ночью.

– Мы доведем их до реки, – сказал посредник Хезни. – После этого другой человек привезет их к вам.

В полночь он позвонил Хезни и сказал, что передал сбежавших пленниц. Все мы стали ждать появления Катрин в лагере.

Хезни просидел с телефоном в руках всю ночь, ожидая сообщения о том, что Катрин перебралась на курдскую территорию. Он отчаянно жаждал увидеть ее. Но телефон в ту ночь так и не зазвонил. Вместо этого примерно в половине второго дня позвонил какой-то курд и спросил, не наши ли это девушки – Катрин, Ламия и Алмас.

– Где они? – спросил Хезни.

– Ламия тяжело ранена… – начал человек на том конце.

Оказалось, они подорвались на взрывном устройстве, пересекая границу с Курдистаном. У Ламии были ожоги третьей степени.

– Благослови Бог души двух других, они скончались, – закончил он.

Хезни выронил телефон. Его как будто подстрелили.

Все мои душевные раны, нанесенные пленом, снова открылись. Я не могла поверить, что никогда больше не увижу Катрин и свою мать. В тот момент я поняла, что наша семья действительно разрушена.

К тому времени я уже покинула Ирак. Хезни позвонил мне, когда девушки добрались до дома первого посредника, и сообщил, что Катрин в безопасности. Я была вне себя от радости, что снова увижу свою племянницу, но ночью мне приснился страшный сон. Мне приснилось, что мой двоюродный брат Сулейман стоит рядом с одним из генераторов электричества в Кочо. Во сне я шла с матерью и с братом Масудом, и когда мы подошли поближе к Сулейману, то увидели, что он мертв и его тело поедают животные. Я проснулась в поту, чувствуя, что случилось что-то плохое, а утром позвонила Хезни.

– Что произошло? – спросила я, и он мне все рассказал.

На этот раз Хезни согласился, что я должна вернуться в Ирак на похороны. Мы прилетели в аэропорт Эрбиля в четыре часа утра и первым делом отправились в больницу к Ламии. Она не могла говорить, так было обожжено ее лицо. Потом мы поехали в Киркук, чтобы повидаться с арабской семьей, которая помогла сбежать Катрин и другим. Мы хотели найти тело Катрин, чтобы похоронить ее как следует, по езидским обычаям, но они не могли помочь нам в этом.

– Когда они наступили на бомбу, она и Алмас погибли мгновенно, – сказали они. – Мы доставили Ламию в больницу, но не могли нести еще и их тела. Сейчас они у ИГИЛ.

Горе Хезни не знало границ. Он винил себя в том, что обманул свою племянницу. Он до сих пор слушает ее умоляющий голос, разрывающий ему сердце: «Спаси меня на этот раз». Я всегда представляю лицо Катрин, полное надежды, и залитое слезами лицо Хезни.