Последняя драма Шекспира

– Но я… – Она хотела сказать, что она вовсе не Мария Федорина, но тут же сообразила, что, во-первых, эти двое ей не поверят, а когда поверят, то сразу же убьют. Зачем она им? Не станут они с ней возиться. Так что она жива, пока эти бандиты думают, что она – жена богатого человека и он заплатит за нее большой выкуп.

Второй бандит тоже ушел, оставив ей бутылку воды и ведро. Анна поднялась и обошла помещение. Стены были из старого, когда-то красного кирпича, потолок высокий. Пол каменный, но под ее матрасом лежали доски. Окон в помещении не было, точнее, было одно – маленькое и круглое, но располагалось оно так высоко, что не было возможности в него заглянуть. В помещении было холодно и полутемно, под потолком висела тусклая лампочка в проволочном наморднике.

С тех пор прошло… сколько же времени прошло? Кажется, три дня. Или три ночи, у Анны все смешалось. Бандиты приходили регулярно, два раза в день. После второго посещения Анна стала процарапывать черенком ложки зарубки на старых кирпичах. Двое в масках приносили еду, похоже, что из ближайшего «Макдоналдса», во всяком случае, гамбургеры были оттуда. И стаканы с ледяной колой, от которой у Анны ужасно болел желудок. Однако она ждала их появления почти с радостью, потому что они приносили с собой электрический обогреватель, и в комнате на некоторое время становилось тепло.

Они не разговаривали с ней, только скупо отвечали на вопросы – дескать, сиди тихо, жди, вот выполнит твой муженек все, что мы требуем, и получит тебя в целости и сохранности. Ей удалось совладать со своим лицом, все же она была актрисой, и эти уроды ничего не заметили. После их ухода она легла на матрас, с головой укрывшись серым вонючим одеялом. Ей было страшно, потому что она-то знала, что Федорин ничего не станет делать ради нее. Кто она ему? Да никто, не станет он рисковать своими деньгами из-за какой-то малоизвестной актрисы. Но все же она решила молчать и ждать, а что еще оставалось?

Анна встала и сделала несколько шагов по комнате, чтобы восстановить кровообращение в конечностях. Голова кружилась, в ушах стоял звон. Она провела руками по бокам и поняла, что сильно похудела. Это от нервов, всегда с ней так было. Уроды принесли ей расческу, из одежды она выдернула нитку и чистила ею зубы. Умываться она боялась, чтобы не сошел грим и они не поняли, что она не похожа на Марию Федорину.

За дверью послышались шаги, и вскоре дверь отворилась. На пороге стояли те двое в масках. Руки их были заняты множеством вещей. «Кролик» нес стул и какие-то пакеты, «лиса» держал фотоаппарат.

– Садись! – сказал он, толкнул Анну на стул.

Они разложили что-то сзади и долго крутились вокруг, сетуя на то, что мало света и снимок будет нечеткий. Потом сфотографировали ее несколько раз и ушли. На прощание «кролик» буркнул, что вид у нее стал страшный и муж ее, как увидит фотку, так сразу и сделает все, что надо. Анна отвернулась, чтобы они не увидели ее лица, а когда дверь захлопнулась, она заметила, что в этот раз они не оставили ей еды.

На следующий день Лиза пришла в театр раньше обычного и сразу зашла в каморку дяди Кости. И каково же было ее удивление, когда там она увидела Патрикеева. Ну да, тот самый полицейский, все такой же растрепанный, с оттопыренными ушами. И даже свитер был тот же самый – синий и довольно поношенный.

– Здравствуйте! – Она едва удержалась, чтобы не спросить, что это он тут делает.

Патрикеев, увидев ее, вскочил с места так резво, что опрокинул табуретку, еще больше смутился от шума и покраснел. И то сказать, собираясь утром к директору, Лиза долго работала над своей внешностью, так что теперь и менее подготовленного человека могла сразить наповал. У простодушного Патрикеева не было никаких шансов.

– А я был вчера в театре! – сказал он.

– Да? – Лиза подняла брови. – Вы были на спектакле, вот уж не ожидала! Это майор Акулова у вас завзятая театралка.

– Она сказала, что не настолько любит Средний театр, чтобы каждый раз туда бегать, когда они Дездемону поменяют… ой, простите! – Патрикеев, и так красный, стал еще румянее.

– А вам самому-то понравилось, как я играла? – Лиза поддразнивала простодушного Патрикеева просто так, из озорства.

– Очень! – с жаром произнес он. – Вы – замечательная актриса, одна на миллион!

– Ну уж, вы скажете… – Лиза сделала вид, что смутилась, а потом спросила, отчего же Патрикеев не зашел к ней после спектакля, чтобы, так сказать, засвидетельствовать…

Взгляд, которым одарил ее смущенный Патрикеев, объяснил Лизе, что он понятия не имел, что можно так сделать. А если бы и знал, то побоялся бы.

– А вот и зашел бы! – ворчливо вставил дядя Костя. – Вот если бы зашел, то, может, и поймал бы того гада, который ее по голове стукнул! Все бы польза была!

– Дядя Костя! – возмутилась Лиза. – Зачем вы?

– Как – зачем? – Старый пожарный всплеснул руками. – Вот интересно, тебя убить могли, а я молчать должен? Раз уж полиция сама к нам явилась, я заявил, неофициально конечно. Пускай Алеха вон походит, посмотрит тут, оглядится.