Последняя драма Шекспира

– И купить хоть немного вина, потому что без вина такая жизнь вовсе непереносима! – добавил карлик.

– Господа актеры, возьмите меня в свою труппу! – повторил Уилл. – Вы платите переписчику, а я могу переписывать пьесы не хуже его, и вовсе задаром.

– Что, парень, тебе до того осточертела жизнь в этом городке, что ты готов сбежать куда угодно? – осведомился здоровяк, приглядываясь к Уиллу.

– А что, – заинтересовался карлик, – ты и правда грамотный? Признаться, я удивлен!

– Конечно, грамотный! Не изволите ли взглянуть? Вот этот сонет я написал своей рукой.

– Глянь-ка, Боб, он и впрямь грамотный, да и почерк у него недурной, куда лучше, чем у нашего переписчика!

– А что, и сочинил этот сонет ты сам? – осведомился золотоволосый актер.

– Сам, сударь.

– А что – на мой вкус, сонет недурен!

– Кого интересует твой вкус, Гарри? – покосился на него здоровяк. – Ты сам в нашей труппе на птичьих правах, ты не выкупил еще свой пай, так что лучше помалкивай!

– Может, и правда взять парня? – промолвил карлик. – Мы могли бы сэкономить на переписчике…

Где-то рядом журчал ручей.

Или не ручей… может быть, это текла вода из открытого крана… да, наверное, это вода издавала ровный, монотонный звук.

– Лизавета Юрьевна! Лиза! – послышался сквозь этот шум удивительно знакомый голос.

Чей это голос? Лиза никак не могла вспомнить. И еще она не могла вспомнить, где она находится. На даче у бабушки? В комнатке под крышей, где она часто ночевала?

Память возвращалась к ней медленно, по кусочкам.

Сначала она вспомнила, что бабушка давно уже умерла, а тот дачный домик пришел в негодность. Потом – что она уже давно взрослая женщина, актриса.

– Лизавета Юрьевна, что с вами? – снова прозвучал сквозь шум воды тот же голос, а потом кто-то пару раз хлопнул ее по щекам большой шершавой ладонью.

Это помогло: Лиза вспомнила этот голос – это был голос театрального пожарного дяди Кости.

Она с трудом разлепила глаза и действительно увидела над собой озабоченное лицо пожарного.

– Закройте кран… – проговорила она, точнее, прохрипела пересохшим ртом.

– Что? Какой кран? – удивленно переспросил дядя Костя. – Нет здесь никакого крана…

– Где-то вода шумит, – пояснила Лиза свою странную фразу и тут же поняла, что никакая это не вода, что шумит у нее в ушах.

– Что же с вами? Я «Скорую» вызову! – всполошился дядя Костя. – Потерпите…

– «Скорую»? Да нет, не надо «Скорую»… – Лиза оперлась на локоть, попыталась приподняться. Дядя Костя помог ей, она с трудом встала, села в кресло. Перед глазами плыли радужные круги, в ушах шумело, но в целом было не так уж плохо.

Лиза прислушалась к себе.

Вроде ничего не сломано, но болела голова – сзади и справа. Она пощупала больное место и обнаружила там здоровенную шишку, которая росла на глазах.

– Так что же с вами случилось? – не сдавался дядя Костя. – Я иду по коридору – я всегда в это время театр обхожу, – смотрю, у вас дверь открыта и свет горит. Заглянул – и сперва вас не заметил. Подумал, что вы забыли свет погасить и дверь закрыть, зашел, чтобы проверить, а тут смотрю, вы на полу лежите… так что же случилось-то?

Лиза наморщила лоб, пытаясь вспомнить, что предшествовало провалу в беспамятство.

И она вспомнила.

Вспомнила, как сидела перед зеркалом, снимая остатки грима, как услышала скрип двери… но входная дверь была закрыта, это она тоже вспомнила!

Вспомнила странную тень, мелькнувшую в углу комнаты…

Ну да, здесь ведь есть вторая дверь – та, что ведет в костюмерную, к Надежде Константиновне!

– Он прошел через костюмерную, – проговорила она вполголоса, ни к кому не обращаясь, просто озвучивая собственные мысли. – Вошел через костюмерную, а вышел…

– Кто прошел? – переспросил дядя Костя.

– Да нет, никто, это я так… роль учу…

– Роль – это хорошо, это я понимаю, чай, не первый год в театре. А все-таки что же с вами случилось?

– Видно, просто обморок, – уклончиво ответила Лиза.

Она сама не могла понять, отчего не хочет обсуждать произошедшее с пожарным. Ведь не убить же ее хотел неизвестный визитер? Хотел бы убить – спокойно мог это сделать.