Последняя дуэль

Несколько дней спустя Ричард узнал, что французы вернулись в Англию, чтобы снова жечь, убивать и грабить его земли. В ярости он приказал своим людям сжечь Эдинбург дотла. 11 августа англичане превратили город в пепелище, хотя крепость на вершине холма уцелела. После этого Ричард со своей армией отправился вдоль побережья к Абердину, опустошая всё на своём пути.

В ста пятидесяти милях к югу французы и кое–кто из верных им шотландских приспешников сеяли хаос и разрушение в Камберленде, зелёном холмистом графстве к северу от Озерного края. Во время этого, уже второго набега на Англию Жан де Карруж со своими людьми надеялся сорвать неплохой куш за счёт награбленных богатств и пленных.

Продвигаясь вдоль побережья, французы и шотландцы оставляли после себя выжженную землю. Захватчики почти не встречали сопротивления («ибо страна было сильно обескровлена, а все, кто мог держать оружие, сопровождали английского короля в походе»), пока, сделав круг, не вернулись обратно в Карлайл.

Карлайл был когда–то фортом на римском рубеже и замыкал вал Адриана, остатки которого все ещё возвышались над пустошами Ньюкасла и далее вдоль береговой линии. Теперь это была английская крепость с высокими крепостными стенами, башнями, рвами и большим запасом провизии, рассчитанным на длительную осаду.

7 сентября французы и шотландцы напали на город, подняв лестницы для штурма крепостных стен. Собрали в кулак всю свою военную мощь, явно собираясь либо разнести город по кирпичику, либо взять его штурмом. Но яростная атака провалилась. Столкнувшись с непреодолимой преградой, которую нельзя просто так разграбить и уничтожить, и опасаясь нападения в глубине вражеской территории, захватчики решили прекратить бесполезную осаду.

Когда французы уже возвращались обратно на север, замешкавшись из–за тяжести награбленной добычи, разразилась катастрофа. Сэр Генри Перси, сын и наследник графа Нортумберленда, внезапно атаковал их с тыла. Молодой Перси, получивший прозвище Хотспур (Сорвиголова) за стремительность и свирепость в конных поединках, напал на захватчиков ночью, «многих из них убив и обратив в бегство», а также взял в плен «двадцать шесть влиятельных персон».

Жану де Карружу и Роберу Тибувилю посчастливилось избежать участи быть убитыми или захваченными в плен. Так повезло далеко не всем их товарищам. Проведённый адмиралом месяцем позже, 28 октября, армейский смотр показывает, что Жан потерял пятерых из десяти товарищей. Некоторые из них, вероятно, были убиты в предыдущих сражениях или умерли от болезней. Но кто–то, возможно, пал во время яростной ночной атаки Хотспура на отступающую французскую армию. Собственно, этой битвой кампания и завершилась.

Череда жестоких схваток подошла к концу, армии покинули театр боевых действий, и адмирал Вьен решил перезимовать с потрёпанной армией в Эдинбурге. Жанн де Карруж не был дома уже больше полугода, и, скорее всего, ему и его поредевшему в битвах отряду предстояло остаться в Шотландии минимум до следующей весны.

Но шотландцы (впрочем, как и всегда) не были рады таким гостям. «Адмирал и его бароны, рыцари и сквайры терпели лишения, потому что денег им хватало, только чтобы не околеть с голода. Запасы вина, пива, ячменя, хлеба и овса были довольно скудными, их лошади дохли с голода либо падали от истощения».

Адмирал ещё более усугубил ситуацию, завязав интрижку с шотландской принцессой. И в его адрес стали поступать откровенные угрозы. Многие знатные дворяне начали отказываться от такой зимовки, опасаясь встретить здесь свою смерть, если не от голода, то от рук приютивших их шотландцев. Адмирал нехотя дал разрешение всем желающим отбыть домой.

Ввязавшись в войну с англичанами, французы покидали страну, кипя от гнева на шотландцев. «Они возвращались во Францию через Фландрию и прочими окольными путями, оголодавшие, без оружия и лошадей, кляня Шотландию и тот день, когда их нога ступила на эту проклятую землю».

Вернувшиеся во Францию рыцари со своей свитой «были столь бедны, что не могли позволить себе приличную лошадь», случалось, некоторые «отнимали лошадей у работавших в полях крестьян и возвращались домой не на боевых конях, а на спинах кляч, пригодных разве что тащить за собой плуг или гужевую повозку».

Жан де Карруж вернулся в Нормандию в конце 1385 года, его казна и здоровье находились в плачевном состоянии. Собираясь в этот поход, он рассчитывал щедро компенсировать затраты награбленным золотом, серебром, лошадьми и прочими ценностями. Но с таким же успехом он мог бы выбросить деньги в какое–нибудь шотландское болото. Как и многие его соотечественники, он привёз из похода лишь хроническую лихорадку, которая периодически валила его с ног, заставляя трястись, истекая холодным потом.