Последняя дуэль. Правдивая история преступления, страсти и судебного поединка

Печально известное последнее пристанище убийц, воров и прочих преступников, приговоренных в смерти находилось на вершине небольшого холма. Это было каменное двенадцатиметровое сооружение с массивными деревянными балками, на которые можно было повесить за раз от шестидесяти до восьмидесяти трупов. Преступников уже с петлями на шеях заставляли подняться по лестнице на виселицу. Останки тех, кого ранее казнили в городе другим способом (утопление, четвертование, обезглавливание), подвешивали на цепях. Трупы убитых на судебных дуэлях, поскольку их вина считалась доказанной, тоже висели здесь вместе с огромным «скоплением скелетов, раскачиваясь на цепях, жалобно скрипевших при каждом порыве ветра». Печально известный холм был прибежищем крыс, ворон, сорок и других падальщиков. Сюда их привлекал зловонный запах, и среди гниющих трупов они находили себе пропитания в избытке. Когда дул ветер с Монфокона, то запах гниения чувствовался и в городе за километр.

Трупы казненных преступников висели до тех пор, пока их кости не обгладают падальщики, а кости не обесцветятся на солнце и ветру. Высокая каменная стена и железная дверь, запираемая на засов, не давали родственникам или друзьям забрать тела казненных, а медикам украсть трупы для расчленения и изучения. Но постоянная потребность в свободном месте часто вынуждала снимать тела раньше и бросать их в каменный колодец неподалеку, где вместо погребения по христианскому обычаю и спокойного вечного сна, преступника ждала пугающая безвестность общей могилы.

Жан Фруассар, один из летописцев, оставивших отчет о дуэли, едва ли сочувствует бесславному концу оруженосца на Монфоконе, и считает виселицу и общую могилу справедливым возмездием Ле Гри за совершенное им преступление. Фруассар пишет об оруженосце как о человеке «скромного происхождения, который сумел пробиться наверх, которому благоволили Фортуна и многие знатные люди. Но когда такие люди на вершине и считают, что они в безопасности, судьба сбрасывает их обратно в грязь, и они заканчивают свой путь еще ниже, чем начинали его».

Под грязью, в которую окунулся оруженосец, Фруассар подразумевает арену, где мстящий рыцарь убил Ле Гри на дуэли, и пол, на который Ле Гри бросил беззащитную женщину чтобы надругаться над ней и опозорить.

Окончательное падение оруженосца воплощает справедливость как в буквальном, так и образном смысле. Летописец даже намекает на то, что госпожа Фортуна наказала оруженосца за ужасное преступление. И хотя Фортуна правит миром вслепую и ее безжалостное колесо одинаково меняет жизни как хороших людей, так и плохих, порой случается так, что смиренный, возгордившись, бывает снова усмирен. В этом и есть жестокая справедливость в общем порядке вещей.

Глава 4 Крестовый поход и монастырь

Звание камергера короля и пожизненная пенсия, пожалованные Жану де Карружу сразу после победы с Жаком Ле Гри, не были единственными плодами поединка. В течение двух месяцев после дуэли парижский парламент постановил выплатить рыцарю 6000 ливров золотом. Согласно указу от 9 февраля 1387 года, эта сумма компенсировала Карружу «расходы и ущерб», которые он понес по вине оруженосца за время судебного процесса. Эти 6000 ливров, выплаченные из средств убитого оруженосца еще больше увеличили победный трофей рыцаря. Но сразив своего врага, отстояв свою правоту, спася жену от сожжения на костре и получив щедрые дары от короля, общественное признание и значительную компенсацию, рыцарь все еще не был полностью удовлетворен.

После смерти Ле Гри бо́льшая часть его земель вернулась к графу Алансонскому, включая Ону-ле-Фокон. Это было то самое имение, которое отец Маргариты продал графу в 1377 году, а тот в свою очередь передал Ле Гри в 1378 году. Убив оруженосца на дуэли, Карруж снова попытался заполучить желанный земельный участок. Только так он мог почувствовать, что отомстил врагу с лихвой.

Карруж даже пытался купить Ону-ле-Фокон, используя часть 6000 ливров, доставшихся ему из средств оруженосца. Новая тяжба за феод длилась около двух лет. Но в итоге рыцарю опять не удалось добиться желаемого и по той же причине, по которой ему ранее отказали в правах на два других имения, а именно — граф Пьер имел преимущественное право на эту землю. На слушании 14 января 1389 года парламент постановил, что Ону-ле-Фокон по праву принадлежит графу, навсегда оградив феод от дальнейших посягательств рыцаря на него. Много лет спустя Ону-ле-Фокон перешел во владение к незаконнорождённому сыну графа.