Последняя фотография

– Ну, бабы-дуры, теперь вы поняли, что нарушать клятвы нельзя? Они теперь пойдут и сдадут нас с потрохами.

– Вениамин, – приказал Иван, – прекрати истерику. Никого я сдавать не собираюсь. Ни меня, ни Маши там не было. А идти в полицию или нет, решайте сами. Это на вашей совести.

30

После собрания-совещания, путешественники разбрелись в поисках пищи.

– Ребята, – предупредил всех Иван, – пожалуйста, не теряйте из виду нашей избушки. Ни в коем случае! Не забывайте, как Саня вчера скакал по деревьям от медведя.

Взявшись за руки, Иван и Мария долго гуляли по периметру поляны, затем направились в лес.

– Прогуляемся? – предложил Иван.

– Давай! – согласилась Мария.

Отойдя от границы поляны, Иван сделал на дереве первую засечку.

– На всякий случай, – пояснил он и продолжил: – ну, товарищ психолог, что скажешь? – спустя минуту, заговорил Иван.

– По поводу? Ты имеешь в виду историю с грибником?

– Да всё! – ухмыльнулся Иван. – И историю, и почему они послушались Веню?

– Ты знаешь, Вань, меня это очень удивило. Их было семеро, имею в виду очевидцев убийства в лесу. Неужели ни у кого сердце не ёкнуло? Откуда такое жестокосердие? Выходит, у них у всех полное отсутствие чувства сострадания, – сокрушалась Мария. – Вы вместе учились, ты должен их лучше знать, расскажи, какими они были в институте. Ведь человек таким сухарём не может стать за один поход в лес. Согласен?

– Трудно с тобой не согласиться , – ответил Иван, – но я как-то никогда на нюансы не обращал внимания. Хотя, например, за Веней часто замечал подленькие поступки, но опять-таки, большого значения этому не придавал. У каждого человека есть какие-то недостатки, и если всматриваться пристально, их обязательно обнаружишь в каждом человеке. А что потом с этим делать? Я никого не хотел, и не хочу воспитывать, а тем более перевоспитывать. Да и кто мне дал такое право? Если я вижу, что человек переходит грань, я могу сделать замечание, не поймёт, просто отойду от него и перестану общаться.

– Тут дело не в перевоспитании, я думаю, ребята много чего ещё натворили скверного и, мягко говоря, безнравственного…

– Помимо этого несчастного грибника? – вздёрнув брови, перебил Иван.

– Да, – кивнула Мария. – Вот давай каждую ситуацию с появлением грибника разберём отдельно. То, что их всех совесть замучила, это мы сегодня уже выяснили, хотя Веня до сих пор хорохорится.

– Веня – ещё тот рисовщик и, вообще, очень неискренний человек. Мы все как-то даже к этому привыкли, что ли, и просто фильтровали его информацию. В нашей группе знали, что Вене доверять на все сто нельзя, всегда нужно делать скидку столько-то процентов. А сколько, это каждый решал сам.

– А как же он оказался в ваших друзьях? – удивилась Мария.

– Случайно, – улыбнулся Иван. – На первом курсе у меня не было никакого желания вообще с ним общаться. А потом постепенно он как-то то ли изменился, то ли приспособился, плюс он стал дружить с теми, с кем дружил я, например, с Васькой. Прошло несколько лет, он, конечно, сильно изменился, впрочем, все мы изменились.

– А Девчонки? – поинтересовалась Мария. – Как они себя вели, чем занимались, какие у них предпочтения?

Иван пожал плечами, затем, немного подумав, сказал:

– Девки, как девки! Ничего особенного и необычного не замечал. Ну, единственное… да и то, это на мой взгляд, Ирка была какой-то неразговорчивой, хотя и её иногда прорывало, шутила, веселилась, флиртовала со студентами… Чёрт его знает, так сразу и не скажешь. Знать бы заранее, понаблюдал бы. Галя, Лида… Тоже ничего необыкновенного не вспоминается.

– А Василий, Александр?

– Василий мне, как друг, нравился. Всегда поможет, поддержит, успокоит, иными словами, настоящий друг. Кстати, я слышал, что Василий после института успел даже посидеть в тюрьме…

– Вот это новость! – удивлённо воскликнула Мария. – И за что же?

– Да я не спрашивал, – ответил Иван и добавил: – но общие знакомые говорили, что его оправдали, и сидел он напрасно.

– Ну, я бы по нему не сказала, что он заядлый арестант, – хмыкнула Мария, – тех-то сразу видно.

– Да он пробыл там, кажется, месяца три-четыре, не больше.

– И таких я видела, – улыбнулась Маша, – отсидит месяц в СИЗО, его выпустят под залог или под домашний арест (такое редко, но иногда случается), а ведёт себя, словно все десть лет отсидел. Ладно, с Васей понятно, а что ты скажешь об Александре. Мне показалось, какой-то он уж больно скользкий типчик. Или я ошибаюсь?

– Нет, – замотал головой Иван, – не ошибаешься. Так и есть. Нельзя сказать, что Шура подлый, но вот эта так называемая скользкость – его характерная черта.

– Понятно, – задумалась Мария. Через некоторое время она произнесла: – Я вот что думаю: почему грибник ко всем шестерым приходил не один, а с кем-то?

Иван несколько минут шёл молча.

– Даже не могу сказать, – наконец ответил он. – Но это же видение, просто…

– Да нет, Ваня, – усмехнулась Мария, – не просто всё это.

– А что тогда?

– Возможно, это персонажи из их других, грехов, то есть из других деяний, произошедших уже после грибника.