Последняя фреска

– Подумаешь! – не сдавался стражник. – Золото важнее. Я ещё два года послужу и куплю мельницу в Биннингене. Вступлю в цех мукомолов и женюсь. Знаешь, какие там девки! Не то что эти цапли городские…

– А какие там девки? – вдруг заинтересовался другой аркебузир.

– Ядрёные! – довольно заявил первый стражник. – Помню, в прошлом году ездил я к брату, он тамошний староста. Так вот, у кузнеца есть дочка…

И солдатский диспут о господах перетёк в тему, гораздо более перспективную.

В ту минуту, когда стражники сравнивали городских и сельских девушек, епископ Базеля Йоханн фон Веннинген вошёл в зал заседаний городской ратуши. Герольд остался с гвардейцами в коридоре, а Гуго Шлегель последовал за хозяином.

В зале присутствовали всего несколько человек, но каждый из них стоил десятка именитых горожан. Пока они, поднявшись из бархатных кресел, степенно кланялись, помахивая шляпами, колючие глаза епископа внимательно изучали знакомые лица.

Первым стоял сам бургомистр Базеля Ганс фон Флахсланден, угрюмого вида пожилой человек с козлиной бородкой. Он смотрел на епископа выжидательно, без эмоций. Бургомистр умел держать себя в руках, что всегда помогало ему при заключении торговых договоров.

Рядом трясли головными уборами двое учёных, сорокалетние отцы-основатели базельского университета: Вернер Вёльффлин, профессор медицины, глава аптекарей города, и Петер фон Андлау, профессор канонического и римского права, автор трактата Libellus de Cesarea Monarchia[3]. Их епископ хорошо знал ещё с тех времён, когда идея основать собственный университет только носилась в воздухе.

Четвёртым бросал недобрые взгляды член городского суда, член винодельного цеха и гроссмейстер цеха домовладельцев Маттиас Эберлер – богатый меняла, умело черпавший из реки золота, протекавшей через епископат. Благосостояние и связи помогли ему добиться влияния в Базеле, однако Эберлер метил выше. Этого человека епископ недолюбливал, но вынужденно терпел, когда речь шла о торговых сделках с соседними графствами.

Пятый – единственный, кто не встал при появлении его преосвященства, – был купец Андреас Окс по прозвищу Чёрный Петух. Капитан Шлегель покосился на своего патрона, но тот никак не показал, что возмущён невежливостью Окса. На губах епископа даже мелькнуло подобие улыбки, когда он увидел упрямого Андреаса.

Его преосвященство опустился в кресло и с неудовольствием отметил, что сиденья в ратуше куда удобнее, чем трон в резиденции. После фон Веннингена заняли места и все присутствующие, кроме Гуго Шлегеля.

– Итак, господа, – начал епископ, – я полагаю, вам известны причины сегодняшней встречи?

– Конечно, Андреас Окс посвятил нас в свои приключения, – ответил за всех бургомистр.

– В таком случае, – продолжил фон Веннинген, – не стоит повторяться. Однако не будет лишним напомнить, что ни одно слово не должно покинуть стен ратуши. При огласке Договор аннулируется, стало быть, все наши достижения в мгновение ока превратятся в ничто. Напоминаю также о святой инквизиции. Думаю, разъяснений не потребуется.

Отцы города и учёные мужи торопливо закивали. Каждый знал, что означает обвинение в колдовстве и связях с нечистой силой. Подвалы инквизиции пугали куда больше, чем разрушение пока ещё призрачных планов. Его преосвященство отлично понимал, что страх соединит присутствующих сильнее, чем любой документ, но главный козырь отложил напоследок.

– Теперь мне хотелось бы спросить, – снова заговорил епископ, – известно ли вам, что именно мы должны сделать?

Он оглядел побледневшие лица собеседников. Бургомистр фон Флахсланден беззвучно жевал губами. Оба профессора ёрзали в креслах, словно школяры в предвкушении чувствительного наказания. Маттиас Эберлер часто дышал, открыв рот.

– Заключить договор со смертью, – раздался в тишине спокойный голос Андреаса Окса.

Все торопливо перекрестились.

– Лишь бы не с дьяволом, – пробормотал Эберлер.

– А разве это не одно и то же? – насмешливо спросил Андреас.

– Тише, друг мой, успокойтесь, – добродушно отозвался фон Веннинген. – Не стоит забегать вперёд. Начнём с главного: чего мы хотим добиться? Ваше мнение, господин бургомистр.

Фон Флахсланден приподнял одну бровь:

– Мои помыслы и стремления хорошо известны, ваше преосвященство. Как глава города я стремлюсь к упрочению Базеля не только в Священной Римской империи, но и во всей Европе. Расширение торговых связей, благополучие горожан, укрепление власти – вот мои цели.

– Очень хорошо, – кивнул епископ. – Что скажете вы, профессор Вёльффлин?

– Лечение болезней, – торопливо отозвался лекарь. – Здоровье народа. Долгая, счастливая жизнь.

– Замечательно! – одобрил епископ. – Думаю, уважаемый господин фон Андлау поддержит коллегу, не так ли?

– Если мне будет позволено добавить несколько слов, – бархатным голосом заговорил юрист, – я хотел бы напомнить о чести и справедливости. Защищать права граждан и стоять на страже закона – вот цель всякого, кто посвятил жизнь юриспруденции.

– Не возражаю, – склонил голову его преосвященство.

Затем повернулся к Маттиасу Эберлеру:

– А вы, благочестивый знаток монетного дела?