Последняя гастроль госпожи Удачи

— Почему Юра сказал «но»? — спросила я.

Маруся уставилась на мужа, тот смутился.

— Я хотел… э… объяснить… ой! Кто мне на ногу наступил?

— Юра подумал, что вещь, которую ты подарила, слишком дорогая, — пришла на помощь жена. — Ведь так?

Парень кивнул.

— Не дешевая, — гордо сказала я, — мех натуральный.

Маша вскочила и обняла меня.

— О, Мусик! Твой подарок самый прекрасный.

— А что остальные принесли? — полюбопытствовала я.

— Ты первая, — заметил Юра. — Ой! Манюсь, что ты все время мне на ногу наступаешь.

— Из-за живота неуклюжая стала, — пояснила супруга. — Мусик, а что в других пакетах?

— Сейчас покажу, — обрадовалась я. — О! Забыла кое-что в машине. Секундочку.

Я направилась в коридор и услышала, как Маша упрекнула Юру:

— Сто раз тебя пнула, так нет! Не замолчал!

— Хотел сказать, что малышка родится в конце мая, может, в начале июня, — забормотал Юра. — Зачем нам меховой конверт?

Я замерла с открытым ртом. Действительно, что делать с цигейкой летом?

— Ребенок в нем вкрутую сварится, — говорил тем временем Юра.

— Я поняла, о чем ты хотел сказать, поэтому и остановила тебя. Муся уже его купила, поздно крыльями хлопать, — заметила Маша. — Ничего, в декабре пригодится.

— Не-а, — возразил муж, — к Новому году дочка вырастет, в такую фитюльку не влезет.

— Только не говори Мусе, она дико расстроится, — предупредила Маруся.

— Молчу, — согласился Юрец, — но ведь она спрашивать будет: «Почему конверт не используете?» И определенно передаст его тебе в родильный дом, чтобы ребенка туда упаковали.

— М-да, — пробормотала Маруся. — Глянь, может, мех отстегивается?

— Не-а, — ответил Юра, — уже посмотрел.

— Зачем на конверт из цигейки натянули кружевной чехол? — рассердилась Маша. — Мусик не виновата, она увидела все бело-розовое, воздушное, восхитилась и сцапала, не изучив как следует, что ей продавец-хитрец подсовывает.

— Елки! Смотри, сколько он стоит! — ахнул Юра.

— Жуть! — в свою очередь, ужаснулась Манюня. — Говорила же: не бери дорогое! Ребенок растет!

Я отступила в прихожую. Ну как я не сообразила, что теплая вещь предназначена для зимы? Да еще не заметила чек, который сунули, наверное, внутрь мешка. И что делать? Где выход из дурацкого положения?

Дверь в холл распахнулась и ударилась о стену. Мимо меня с топотом, сопением и воплем:

— Смотрите, что я купил! — промчался Дегтярев, в руках он нес здоровенную коробку и немаленький пакет. Я, мигом забыв, куда и зачем шла, вернулась в гостиную. Мне стало невыносимо любопытно, что приволок полковник.

Глава 16

— У тебя зарезервированы горшок и игрушка, — ошарашенно напомнила Маруся, глядя, как толстяк, покраснев от напряжения, вынимает из упаковки что-то в полиэтилене.

— Их я и купил! — радостно возвестил Александр Михайлович.

— Думала, ты найдешь такую веревочку, на ней висят разные колокольчики, зверушки пластмассовые, — сказала Манюня.

— Или мишку плюшевого, — добавил Юра, — у меня в детстве был любимый заяц. Я с ним много лет спал, поэтому никогда не боялся темноты, искренне считал, что длинноухий всех, кто под кроватью или за занавеской прячется, съест.

— Потом ты на мне женился, и кролик стал не нужен, — захихикала Манюня.

— Нет, — серьезно возразил ее муж, — я его из кровати на полку переместил еще до нашей свадьбы.

— Можешь вернуть назад, — предложила Маша, — мне зайка в супружеской постели не помеха.

— Пластмассовые негритята с сухим горохом внутри, — закряхтел Дегтярев, разматывая полиэтилен, — и…

— Негры с сухим горохом? — в полном изумлении повторила Маша. — Ты их купил???

Полковник выпрямился и схватился за спину.

— Нет, нынче такое не сыщешь. Это игрушка моего детства. Мне ее подарила на Новый год соседка по квартире, тетя Фатима. Она такие блины пекла! М-м-м. Мне сразу захотелось поглядеть, почему негритенок тарахтит, я оторвал ему голову…

— Прямо триллер, — не выдержала я, — жуть страшная. Похоже, ты привираешь насчет своего возраста, утверждаешь, что мы с тобой одногодки, но я не помню пластмассовых негров.

— Просто бабушка тебе их не покупала, — отмахнулся толстяк, — помню свое огромное разочарование, когда из африканца высыпались сухие горошины.

— А ты чего ожидал? — спросила Маша.

— Еще у меня был медведь, желтый, мама его постирала, Топтыгин сох неделю и сгнил, — вздохнул полковник.

— Ужас! — покачала головой Манюня.

— Михайло Потаповича, оказывается, набили ватой, — пояснил Дегтярев, — она не высохла до конца.

— У тебя было мрачное детство, — сдавленным голосом сказал Юра, — негритенок без головы, умерший медведь. Сильные психологические травмы.

— Это многое объясняет, — старательно сдерживая смех, включилась я в беседу, — например, лишний вес.

— Да? — удивился Александр Михайлович.

— Взрослый человек заедает детские негативные эмоции большим количеством еды, — с умным видом заявила я. — Господи! Что ты купил? Чудовищно красивая вещь.

— Машина! — обрадовался Юра. — Она на педалях работает?

— Нет, — возразил Дегтярев, — перед вами не автомобиль!

— Нет? — повторила Маша. — Но у нее четыре колеса, открытый салон, сиденье, дверцы… Я что, не должна верить своим глазам?