Последняя гостья

— Тебе надо уходить, — продолжала я. — Надо валить отсюда. Прошу тебя, просто остановись. Ты же чуть не… В этом доме было полно газа. Кто-нибудь мог пострадать.

— Нет, никто не должен был. Просто… никто бы даже не заметил. Даже ты не замечала, пока не увидела свечи. Никто ничего не предпринимал.

По моему телу пробежал холодок. Сколько же их, этих невидимых жизней, скрытых вне поля зрения. Даже той ночью на вечеринке, находясь прямо здесь, Фейт оставалась за кадром, в тени, за разбитым стеклом.

— Ты видела, что случилось той ночью? — спросила я.

Она искоса взглянула на меня. Потом сжала губы. Что произошло, на ее взгляд? Неужели она, как и полиция, убеждена, что я причастна к смерти Сэди?

— Нет. Коннор велел мне уйти. Да я и сама не собиралась задерживаться там после всего, что было.

Это и были шаги, которые я слышала той ночью среди деревьев? Когда позвала Сэди по имени? И совсем забыла, сколько нас таких, способных передвигаться как призраки, никем не замеченные и невидимые, какими нас и учили быть?

Как бы там ни было, она дала ответ. Сказала, что ушла с вечеринки и направилась домой. Я всмотрелась в ее лицо, пытаясь разглядеть…

Шум машины вдалеке отвлек меня. Я перевела взгляд на проезжую часть улицы, но ничего не увидела из-за деревьев.

— Фейт, пойдем к тебе. — Я потянула ее за рукав, побуждая подняться, но она только уставилась на мои пальцы, скомкавшие ткань ее рубашки. — Полиция присматривает за домом напротив, — я кивнула на «Голубую мухоловку». И задумалась, не детектив ли сейчас в той машине. Что, если он нашел нас здесь и все узнал?

Тогда она встала, посмотрев в ту же сторону, что и я.

— Никого не вижу, — сказала она.

— И тем не менее. Нам пора уходить.

Молча, бок о бок, мы обошли «Голубую мухоловку» и углубились в гущу деревьев по тропе, со стороны похожие на двух подруг. Постороннему человеку увиденное могло показаться просто прогулкой. Я дождалась, когда мы отойдем на достаточное расстояние от «Голубой мухоловки», чтобы нас не было видно изнутри, убедилась, что вокруг никого нет, понизила голос и спросила:

— Значит, все это — свечи, ущерб — никак не связано с Сэди?

На миг она остановилась, потом продолжала идти.

— С Сэди? Нет. Нет. А ты думала, что угробить ее могла я?

Могла ли? Я прикрыла глаза и покачала головой, но я соврала, и она об этом догадалась. Это мог сделать кто угодно. Вопрос заключался в другом.

— Если я и собиралась кому-то навредить, — продолжала она, на этот раз не сбиваясь с шага, — в моем списке она была бы последней из Ломанов.

Мне недоставало Фейт. Она была искренней и пылкой — как я могла не разглядеть ее тогда в тени? Все, что произошло на объектах в этом году, относилось к Паркеру и ко всему, что олицетворяли Ломаны, но не к Сэди.

Мы дошли до поляны, расчищенной под парковку, Фейт повернула к задней двери дома над морем.

— Фейт. Прошу тебя. Можешь ненавидеть их всех сколько хочешь, но в прошлом году они потеряли дочь. Разве этого мало?

Она засмотрелась в сторону обрыва, пряча глаза, но я знала, как это бывает — как можно погрузиться в свой гнев, скорбь и горечь настолько глубоко, что ничего другого уже просто не видно. Когда она повернулась ко мне, ее глаза были полны влаги, но я засомневалась, не жгучий ли соленый ветер тому причиной.

— Я знаю, вы с ней были близки, и сочувствую. Сожалею, что она умерла.

Она направилась к дому, а я — к своей машине; к этому времени стоянка уже опустела. Но думала я лишь о том, что машина Паркера была припаркована здесь, у мини-отеля, в ночь смерти Сэди. Он мог ускользнуть с вечеринки, съездить домой и вернуться.

— Фейт! — позвала я, прежде чем она скрылась за дверью. — Ты говорила, после Паркера сюда на стоянку той ночью заехала еще одна машина. Кто это был?

Неужели и Коннор припарковался здесь?

Она покачала головой.

— Я не рассмотрела. Два человека оттуда пешком дошли до места вечеринки. Я видела только, что на одной из них голубая юбка. Вот и все, что мне удалось рассмотреть при луне.

Фейт скрылась, ее шаги застучали по деревянным ступеням крыльца.

Я пыталась вспомнить, кто в ту ночь был в голубой юбке. Большинство гостей явились в джинсах, шортах-хаки, кое-кто — в сарафанах с жакетами. Оказалось, невозможно вспомнить, кто и как был одет. Я едва выкопала из памяти, как оделась сама. И лишь наряд единственного человека я помнила отчетливо.

Я закрыла глаза и вновь увидела, как кружится в дверях моей комнаты Сэди. «Ну и какого мы об этом мнения?» Поблескивало ее голубое платье. «Ты ведь понимаешь, что задубеешь?» Она натянула поверх платья мой коричневый свитер.

По телу побежали мурашки.

Издалека, с того места, где стояла Фейт, могло показаться, что на Сэди юбка.

И вдруг я увидела, как Сэди достает телефон и видит сообщение, которое я ей отправила: «Ты где?» И потом: «???»

Я видела ее со всей ясностью воспоминания, а не фантазии. Видела с отчетливостью, придавшей полную достоверность. Нахмурив брови, она смотрела в свой телефон, отправляя мне сообщение — последнее, которое я так и не получила. На моем телефоне перемигивались точки:

«Я уже здесь».