Последняя граница

– Верно… Сегер мог бы поехать туда и заставить их подождать, пока я не переговорю с вождями. Это лучше, чем действовать так, как Мизнер.

Он надел шляпу и отправился на поиски Сегера.

Майлс немного успокоился: он все-таки что-то предпринимает; каковы бы ни были результаты, у него будет хоть это маленькое удовлетворение. Да и Сегера не запугать каким-то армейским офицерам. И, уж конечно, Майлс, как агент, имеет право приказывать и добиваться соблюдения закона у себя в агентстве.

Пока Сегер седлал лошадь; Майлс говорил долго и убедительно не столько для Сегера, сколько для того, чтобы самому отделаться от сомнений.

Он просил Сегера поспешить – это было самое важное. По всей вероятности, Маленький Волк не покорится. Слыханное ли дело, чтобы шайены подчинялись! Разве только когда убеждались сами, что не правы. И он просил Сегера не задерживаться и предотвратить если не новую войну с индейцами, то хотя бы их избиение.

Сегер невозмутимо выслушивал докучливые просьбы и инструкции Майлса и только кивал головой.

– Сделаю все, что смогу, – сказал он.

Когда Сегер поднялся на холм, где расположился лагерем эскадрон «Б», уже наступили сумерки. Всюду было так тихо, что ему сначала почудилось, будто дело уже кончено и Майлсу придется улаживать все это только со своей совестью. Но вскоре он разглядел в полумраке неподвижные фигуры солдат с ружьями, молчаливо сидевших по всему гребню холма. А внизу, в лощине, точно светляки, мерцали костры индейской стоянки.

Он вздохнул с облегчением и спросил окликнувшего его часового:

– Кто здесь командир?

– Капитан Мюррей!

– Пропусти меня к нему. Я – Сегер, из агентства. Весь день вплоть до этой минуты Мюррей откладывал атаку. Сначала он был занят приготовлениями к ней, а покончив с ними, решил изучить тактические условия создавшейся обстановки. Однако он знал отлично, что никакой особой тактики не потребуется, надо будет просто выпустить несколько снарядов, а затем войти в стоянку и захватить в плен воинов. По мере того как время шло и оттягивание решения не приносило никаких результатов, настроение его все ухудшалось. Даже сержант Келли боялся обратиться к нему, и Мюррей едва не обрушился с яростью на лениво развалившегося под деревом следопыта, заплевавшего табачным соком все вокруг.

Беда заключалась в том, что капитан теперь понял всю безнадежность предстоящей задачи: ему не захватить в плен даже и половины мужчин. Шайены будут сражаться, и он потеряет с десяток солдат, потом ему придется хоронить изувеченные тела женщин и детей. В результате возникнет бесполезная, бессмысленная война с индейцами, которая может охватить пожаром чуть не половину прерий и оставит за собой мертвых, раненых, разбитые жизни. И то обстоятельство, что Мизнер взвалил всю ответственность на него, вызывало такую ненависть к полковнику, какой он никогда ни к кому не испытывал. И сам он попал в капкан – ему нельзя ни идти вперед, ни отступать. Он знал слишком хорошо, какой властью располагает командир полка в прериях, когда дело идет о том, чтобы выдвинуть или испортить карьеру подчиненным ему офицерам.

Поэтому он с часу на час откладывал неизбежное решение, и когда наконец увидел Сегера, то почувствовал, будто само небо протянуло ему руку помощи. Он радостно приветствовал его.

– Добрый вечер, капитан, – сказал Сегер. – Я вижу, вы закололи барана, но пока еще не едите его.

– Засадить пятьдесят шайенов в тюрьму – дело нелегкое.

– Вы правы. И я думаю, вы понимаете, что на этот раз ваш полковник перестарался.

– Разве?

– Мне кажется. И агент Майлс того же мнения. Возможно, что и управление по делам индейцев взглянет на дело так же, и если ваша милая гаубица начнет швырять снаряды в стоянку, может подняться даже целый скандал. Вашингтон вмешается, и ваш всемогущий полковник Мизнер сядет в калошу.

– Возможно, – уклончиво заметил капитан, с трудом удерживаясь, чтобы не улыбнуться: такое он почувствовал облегчение.

– Эти индейцы всё еще находятся в резервации, а это означает, что они пока состоят в ведении агента Майлса, а не военных властей. И Майлс серьезно предостерегает вас: он будет считать ответственными всех офицеров вашего полка, если что-нибудь случится. Вы не имеете права арестовать шайенов, и полковнику это известно. Хотите, чтобы я все это изложил письменно?

– Нет, не нужно, – сказал Мюррей.

– Вы намерены здесь оставаться всю ночь?

– Придется, если только не установлю связи с полковником Мизнером и не получу дальнейших распоряжений. Но я не буду беспокоить ваших драгоценных индейцев, а буду только держать их под наблюдением.

– Полагаюсь на ваше слово, капитан, – кивнул головой Сегер. – Я спущусь в лагерь и попытаюсь уговорить вождей, чтобы они пришли поговорить с агентом Майлсом. Так что не открывайте стрельбу, если кто-нибудь появится из темноты.

– Дело довольно рискованное, – заметил капитан. – Они знают, зачем мы здесь.

– Разве?.. Ну, предоставляю военным все видеть в мрачном свете, я же рискну. Не думаю, что они подстрелят меня.

– Хотите, чтобы Джески отправился с вами в качестве переводчика?