Последняя гроза

– Так зачем вы приехали?

– Так Емельян же сказал!

– А если бы он вам с крыши прыгать сказал?!

– Мама!

– Ладно! Валентин, пожалуйста проследи, чтобы все оставались в холле.

– Не бойтесь, мы обворовывать вас не собираемся! – на всякий случай крикнула вдогонку Веронике медработник.

Вероника прикрыла за собой дверь в малую гостиную. Как всегда, чертыхнулась, задев ногой громоздкий стул у входа. Господи, ну почему они должны жить среди этой рухляди? Кому нужен этот несуразный огромный стол посередине, загромождающий практически всю комнату? За ним никто и никогда не сидит! Как правило, сюда заходят сказать друг другу пару слов, и только. Можно было бы поставить пару диванов, низкий журнальный столик, убрать с окон кружевной тюль, который связала кружевница в какой-то там деревне. Своими руками из простых ниток. Окна и так в малой гостиной, как ее называли, были крошечными, практически подвальными, свет в комнату почти не попадал, к чему еще было их завешивать? Нет. Она тут все переделает. Наконец-то пришло ее время. Сердце слегка екнуло, но Вероника постаралась отогнать от себя дурные мысли.

Набирая телефон Емельяна, Вероника подошла к небольшому овальному зеркалу. Почему его повесили так высоко? Загадка. Видно только лицо или, как в ее случае, пол-лица. Старинное, из другого времени. Еще один экспонат. Это зеркало Вероника помнила с детства. Вольтеровское кресло, мешавшееся у входа, Марта с позволения отца купила пару лет назад, оно вроде бы было из дома Меньшиковых, столу было лет десять, тоже за ним кто-то известный кулебяки кушал, а зеркало висело здесь всегда. Может, даже осталось от первых хозяев. Единственная вещь в комнате, которая была ей дорога. Память о маме. Всегда, глядя на себя в это зеркало, она видела рядом маму. Маленькая Вероника стоит на стуле, а мама просто рядом. Она была высокой. Немного полноватой, как понимала Вероника сейчас, но это ее никак не портило. Красивая женщина, знающая себе цену.

Вероника никогда не была красавицей, то отражение, которое она сейчас видела, полностью ее заслуга. Причем не пластических хирургов, а именно ее. Спортзал, бег, массажи, легкие косметологические процедуры, правильное питание. Контроль и режим. Постоянный отказ от чего-нибудь. От сахара, от молочных продуктов, от крепкого чая. Единственное, от чего совсем не могла отказаться, – это сигареты. Ну и хорошее вино. Она пыталась вникнуть в речь Емельяна, но все равно видела отечные мешки под глазами. Опять вчера выпила больше, чем нужно. А как было не выпить? Хорошо, что не спилась до сих пор от такой жизни.

– Емельян, что за дела, ты можешь мне объяснить, что все это значит? Какая-то Алиса из Тулы, ты в своем уме? Не хотела с тобой говорить об этом сегодня, но, по-моему, ты слишком много на себя берешь. Я не позволю устраивать цирк из сегодняшнего дня.

Как же хотелось закурить… В доме курить категорически запрещалось. И опять пришло в голову: кем? Кто ее теперь отругает?!

– Что значит – желание отца? Да я в глаза не видела эту девицу! Мало ли что ему там на старости лет в голову втемяшилось, кто его мог охмурить?! Откуда ты ее взял? И что с того, что ее фамилия Фальк?! Мне это ни о чем не говорит! Говорило моему отцу? Господи!

Вероника с негодованием посмотрела на потухший телефон. Неужели она больше не хозяйка в этом доме? Емельян знает больше? Или он тоже не в курсе, что там в этом завещании, просто выполняет указания отца? Отец всегда был очень педантичным. Продумывал ситуацию на два шага вперед. Всегда. Стало быть, и собственная смерть не могла заставить его врасплох.

Да, она никогда не была здесь хозяйкой. И даже не была доверенным лицом отца. Ее не брали в расчет. Взгляд отца всегда скользил сквозь, а если и останавливался вдруг на дочери совершенно случайно, то всегда в этом взгляде сквозило легкое разочарование. Вероника не была ни отличницей, ни активисткой.

Средняя девочка со средними способностями и заурядной внешностью. Немного неповоротливая, немного тяжеловатая. Что поделаешь, мамины гены. Она долгое время пыталась отцу понравиться, пыталась завоевать его доверие, чем-то выделиться. Когда ей было лет двенадцать, украла в магазине рядом со школой пачку чипсов. Она прекрасно помнила, как отец приехал за ней в участок. В его взгляде было негодование и удивление. И он смотрел на нее, пытаясь разгадать, понять. Тот случай она расценивала как победу. А отец, уже сидя в машине, глядя перед собой, процедил:

– Спектакль решила устроить? Неталантливо.

Вероника тряхнула головой. Сейчас не время для воспоминаний. Еще ничего не потеряно. В жизни каждого королевства есть период паузы. Но всегда в тот момент, когда умирает король, объявляется о короле новом. Она сама себя этим королем уже объявила. И пусть никто не верит. Так будет.

– Я прошу вас еще раз показать свой паспорт.

– Вы же его видели!

– Невнимательно! – Вероника слегка повысила голос. Она покрутила в руках документ. – Значит, Алиса Игоревна Фальк.

– Да.

– И что вас связывает с нашей семьей?

– Вы уже спрашивали. Не знаю, меня просто попросили приехать.