Последняя гроза

– Не намекаю, прямо говорю. Мне вся эта пыль не нужна. Я сам знаю, что мне принадлежит и сколько у меня денег, остальным знать необязательно. Могу тихо посидеть в сторонке. Тебе не понять.

– А сейчас что же ты в стороне не остался?

– Так сколько можно? У меня вон дочь на выданье. И вообще, я начинаю новую жизнь.

– Да плевать мне на твою новую жизнь. Жизнь у него, понимаешь? Сколько тебе стукнуло? А туда же! Жизнь у него новая.

Петр не реагировал никак. Сидел нога на ногу, слегка покачивая идеально чистой белой кроссовкой.

Емельян часто встречался с ним в кабинете Фролова и знал, как тот непрост. Фролов часто был несдержан в спорах. Никифоров, напротив, молчал, снисходительно улыбался, но Емельян видел, как ходят желваки на лице, как Петр сжимает и разжимает кулаки.

Никифоров никогда не забудет то, что сегодня услышал от Вероники. Такие персонажи очень коварны, зря так Вероника. Ох, зря. Но Веронику несло, она уже не могла остановиться.

Вероника развернулась к Алене:

– А вам, девушка, не слишком ли много досталось? Я буду оспаривать эти деньги!

Веронику трясло от злобы. Она вскочила с места, ее руку пытался перехватить муж, но она со злостью вырвалась, пытаясь сказать что-то еще. Внезапно сел голос, и Вероника закашлялась.

Емельян решился вмешаться:

– Вероника Григорьевна – это ваше право, хочу лишь заметить, что Алена Геннадьевна получает деньги в дар и тут все абсолютно законно.

Вероника рухнула на диван и уставилась невидящим взглядом в темно-зеленый атлас стены.

Емельян дал понять, что завещание дочитано до конца. Но еще раз поднял ладонь кверху, призывая всех к вниманию:

– К завещанию приложено письмо, где Григорий Андреевич подробно разъясняет свои действия. Кстати, я впервые в своей практике встречаюсь с таким подходом. Редко кто завещание так тщательно продумывает, а тем более объясняется перед семьей.

Вероника снова очнулась. Видимо, в памяти всплыло слово «законное»:

– Вот это я понимаю! Оказывается, тут все законные! Сестра жены! Внучка брата. Кстати, мужа дочери я вообще не услышала, но это ладно. Но я тут кто?

– А вы тут законная дочь, поэтому вам достается дом с участком, поделенный на вас и ваших детей. Кстати, со всем содержимым, включая дорогую коллекцию картин.

– То есть даже здесь в компании родственничков. А мужу моему, стало быть, вообще ничего? Человеку, который столько лет на него пахал?

– Молодец, мать! Вспомнила про мужа! – вставил Виктор.

– У Александра Даниловича прекрасная должность, и его, я так понимаю, никто увольнять не собирается. Я правильно понимаю, Петр Константинович?

– Без сомнения. – Петр приподнялся в легком поклоне.

Петр испытывал практически сексуальное наслаждение от всего, что здесь происходило. Ему тут нравилось все. Как негодовала Вероника, как униженно себя ощущал Александр, как мелко переживали соседи, которые явно не получили того, на что на самом деле рассчитывали. Кстати, парни были на высоте. Валентин смотрел на все происходящее с большим сожалением. Ему было стыдно за мать, жаль тетку, явно он ощущал себя здесь совершенно чужим. Эх, не их герой, а он уж было размечтался. Сегодня для дочери Любы он хотел другого. И может быть, даже Виктора. Хотя, безусловно – нет, никогда. При всем уважении к мозгам и к характеру. Не та семья, не те гены. Но Виктор – боец, снимаем шляпу. Фролов принял единственно правильное решение. Только Виктор вытащит их всех из этой ямы. Он будет Петру достойным соперником в будущем.

Что ж. Тем интереснее.

– А может, мы все же прочтем письмо? Могу себе представить, что там дед написал. Фотографии не приложил? Нет? Странно. Тем более интересно. – Виктор, как всегда, иронизировал, но в его голосе чувствовался испуг, такое впечатление, что он хотел остановить мать, но сделал это как умел, или как от него ждали. Зачем шокировать публику?

– Постойте! – Вероника встала с дивана. – Вы же не собираетесь его читать при всех? Мне кажется, это очень личное. При чем тут эти люди?! Емельян!

– Вероника Григорьевна, письмо обращено ко всем и по предварительной просьбе Григория Андреевича должно быть зачитано в присутствии этих персон.

– Я этого не переживу.

Резко крутанул педали своей коляски Виктор. Он подъехал к Веронике, положил ей руку на плечо и усадил ее обратно. В этом жесте была одновременно и сила, и власть, но была и какая-то надежность.

Вероника с удивлением посмотрела на сына.

– Мать, мы вместе. Просто не сомневайся в этом.

Вероника устало опустилась на диван и закрыла лицо руками.

«Дорогие мои родные и близкие,

Раз вы читаете это письмо, стало быть, меня с вами уже рядом нет.