Последняя игра чернокнижника

— Зачем вам тело, Богиня? Что было бы со мной?

— С тобой? — ее голос почти сразу зазвенел и не отражал сонливости. — Ты будешь жить, но иначе. Получишь власть и могущество, которые есть только во мне. Ты получишь меня, не теряя себя.

— Будете в моей голове? Постоянно?

— Примерно так. Да и не смогла бы тебя убить, даже если бы захотела, твой дух делает тело живым, а мертвое тело убьет и мой дух. Навсегда вместе, неразделимые, больше никакого одиночества. О, сколько бы я отдала за то, чтобы в моих снах присутствовал хоть кто-то еще! Тебе светит очень долгая жизнь, Екатерина. Настолько долгая, что ее иногда ошибочно называют бессмертием. Или тебя ждет смерть, если нас с тобой просто убьют. В этом случае мне станет тебя жаль, но я буду счастлива за себя. Третьего не дано: смерть или спасение. Сюда я уже не вернусь.

Слова ее попадали в самое важное лично для меня:

— Они не убьют вас, Богиня! Вы даете им магию. Мир — тот самый, привычный для них — рухнет. И… это тоже несправедливо. Я не представляю, каково себя ощущать безлимитной батарейкой для всего мира. Меня так один раз использовали, по моему же согласию, и то не сказать, чтобы это было морально просто. Но сотни лет существовать так, без права даже умереть…

— Ну вот, — судя по интонации, Богиня улыбнулась. — А ты спрашивала, зачем разговаривать. Хотя бы для того, чтобы услышали.

— Вы родились в этом мире? — я вспомнила и о других вопросах. — Тогда каким образом вы заставили на себя работать ученых?

— Не в этом, — она задумалась ненадолго. — И не в твоем. Я уже и забыла цвет неба в своем родном мире. Я шла сквозь миры, оставаясь иногда на столетия или унося ноги немедленно, если мне не нравилось. Везде появлялась магия, пока я там была. Мне давали разные имена, и тогда я забывала старые. Иногда казалось, что я устала существовать, а иногда хотелось вернуться домой, чтобы закончить путь именно там.

Поскольку она замолчала, я решила вставить:

— Я знаю, зачем вы это мне рассказываете. После таких историй душа неизбежно открывается, а ум пытается поставить себя на место рассказчика. Со мной этот трюк уже проворачивали — и тогда сработало. Всегда работает.

— Ты нравишься мне, Екатерина. Хотя Андрея я знала чуть лучше — и он мне импонировал своим пытливым умом. Но ты, оказывается, тоже на многое способна. Быть может, это свойство объединяет все мои сосуды?

— Об этом я и спрашивала. Что нас объединяет? Как вообще вы отсюда смогли всё провернуть?

— Не я. Мои последователи. Хотя и с моей помощью, конечно. Тысячелетние знания способны решить любую проблему, стоило только очнуться от вечного забытья. Я сама уничтожила здесь возможность рождения двухсферных магов, а только они подходят. Я могу докричаться до своих сосудов во всех мирах. Но пройти сквозь миры со своей ограниченной магией они неспособны. Потому мне пришлось усложнить решение проблемы — один из слышащих меня смог с помощью вашей техники и своей магии создать аппарат по перемещению. К сожалению, он не был способен создать совершенный механизм, как не мог рассказать своим товарищам о настоящей цели опытов. Действовал практически вслепую. Ему даже не удалось сместить точку перемещения: она остается строго в одном месте, но в разных мирах.

— Это сколько же жертв насчитывает его помощь?

— Теперь уже не знаю. Он погиб лет десять назад — одним из первых пытался переместиться сюда и помочь мне.

От обилия удивления у меня волосы на затылке стояли дыбом.

— Погиб десять лет назад?

— Примерно. Но он оставил записи. Другие ученые скорее всего решили продолжать, уверовав, что рано или поздно его исследования приведут к успеху — сосуды ведь из вашего мира исчезали.

— Вот только оказывались не в будущем, как думают ученые, — поняла я. — Наверное, он настоящий смысл капсул специально исказил… А ученые, возможно, просто считают, что мы перемещаемся в далекое будущее, до которого они еще не дожили. Тем временем десятки людей погибли… и будут погибать снова!

— Прискорбный факт. Невинные не должны умирать по чьей-то прихоти. Еще прискорбнее осознавать, что это моя прихоть. От чувства вины можно было бы умереть — если бы мне дали возможность хотя бы умереть.

Я не собиралась поддаваться на уговоры, не собиралась давать согласие, но ее слова отчетливо колыхали чаши весов. Я опомнилась и тряхнула головой:

— Я не дам согласие. Хотя бы потому что не способна принимать настолько важные решения! И ваша месть — пусть вы хоть миллион раз получили на нее право — это не моя цель.