Последняя игра чернокнижника

— Жаль, конечно, — он теперь улыбался широко, обнажая белоснежные зубы. — Я пошутил. Просто хотел вывести тебя из этого храброго оцепенения. Оно мне нравилось, но не давало ответов. Нет, ты разозлила меня не до такой степени, чтобы наказывать тебя в ущерб себе… — он словно ненадолго задумался или просто решил уделить внимание вину, а не только мне. — И вот прямо сейчас я нашел наказание, при котором ты физически не пострадаешь, но точно посчитаешь жестоким. Кажется, единственное, что я понял о тебе наверняка — это ненависть. Ко мне.

— Что? — я нахмурилась.

— Да, почему бы на ней не сыграть? Например, ты проведешь в моей спальне семь ночей. Ох, ты чего так синеешь? — он бархатно рассмеялся. — Нет, не в том смысле. У меня, как видишь, недостатка в любовницах нет. Семь ночей подряд ты будешь мне рассказывать о своей жизни до перехода. Вдруг это будет интересно для меня? Ну, а тебе придется быть в моей компании и говорить, говорить, говорить.

— Как Шахерезада? — не поняла я.

— Не уверен насчет зада, но можем испробовать и этот вариант. Так что, Катя, это весомое наказание для тебя?

Первое облегчение быстро схлынуло, оно было нелепым и непродуманным. Достаточно было только представить такие посиделки, в которых я буду говорить, говорить и очень быстро договорюсь. Нахмурилась, спрашивая:

— А что там было про кнуты, айх Ринс? Звучало очень заманчиво.

— Ого, даже так? — он, по всей видимости, чем-то восхитился. — Уверена?

Я размышляла целых три секунды:

— Уверена.

И, действительно, не сомневалась, мысленно взвесив все в уме. Во-первых, он просил рассказать обо мне, а не о моем мире — я это заметила. Моей биографии не хватит даже на час рассказа, куда уж там — на семь ночей. И после этого он начнет злиться, что чревато еще худшими последствиями. А изливать ему душу я точно желанием не горю, просто пересилить себя не сумею. Во-вторых, если я не буду спать семь ночей, то рано или поздно свалюсь с ног, и тогда не обрадуется уже Ратия. Если она заявит, что я перестала работать, то мои минуты жизни будут сочтены. Он не хочет моей смерти только по той причине, что заплатил за рабыню, а значит, от меня требуется этот минимум — выполнять свои обязанности. Уж лучше я выживу. В-третьих, избиение кнутами — это должно быть жутко больно, хуже всего, что мне приходилось переживать. Но не убьют, он сам сказал, что в этом не заинтересован. А потом, если мне очень-очень повезет, вызовут айха Ноттена, чтобы привел меня в порядок и вернул в трудовой строй. Конечно, белый маг меня отсюда не заберет, но за возможность еще раз обнять его я на многое пойду. Да, плюсов в моем решении больше, а на другой чаше весов только один минус — большой такой, толстый, как кнут. Но не я ли тут собиралась быть смелой? Боль пройдет, а жизнь одна.

Не уверена в выражении лица айха, но мне казалось, что теперь он смотрит на меня пристально, неотрывно, будто бы пытаясь угадать, о чем я думаю. Происходящее вокруг его совсем уже не интересовало — только я, выбравшая такой неожиданный для нас обоих путь.

— Хорошо, — произнес он. — Я готов пойти тебе навстречу. Арла, будь добра, проводи Катю к конюшне и передай Ноксу мой приказ: пятьдесят ударов по спине. Арла, только не в таком виде, оденься! А то Нокс будет думать о чем угодно, только не о работе.

Я чуть склонила голову и повернулась к выходу. Но он остановил:

— Катя, ты же не хочешь умереть?

Ответила, не оборачиваясь:

— Ну уж нет, айх, я выживу любой ценой.

— Рад слышать. Кажется, я, разбираясь в твоем характере, нашел что-то из своего. Тогда позови меня, если почувствуешь, что теряешь сознание. Я остановлю Нокса, и он продолжит в другой раз, чтобы риска для жизни не было.

Я от удивления глянула на него вполоборота.

— Позвать? Как?

— Чернокнижником, — меня уничтожала его самодовольная улыбка. — Маги могут звать и родовым именем, но тебе оно неизвестно.

— Чтобы еще раз наказать? — уточнила я. — И как я докричусь?

— За это не накажу, раз сам разрешил. Но, почти уверен, что от тебя услышу, как услышал вчера до того, как прокричала его Арла. Я самоучка, если тебе еще не сообщили. То есть до черного ордена учился как мог и безо всякой системы, потому случайно впечатал слово «чернокнижник» в сознание, как делают маги с родовым именем. Это объяснение, почему на твои призывы не собираются все чернокнижники столицы, а я слышу его ото всех магов.

— Вы меня в чем-то подозреваете, айх?

— М-м… да. И после вчерашнего уверенность только выросла. Иди уже, не стоит оттягивать неизбежность.

Арла рыдала рядом и утешала меня, пока мы спускались по бесконечной лестнице вниз. Но я не отвечала, погруженная в свои мысли. Это проверка меня на магию! Он уже почти не сомневается, что слышит мои призывы всегда. Но хочет убедиться на сто процентов. И ведь убедится… если позову. А от предстоящей боли я могу и сдаться, выдохнуться морально. Испытание теперь казалось еще мучительнее, чем выглядело десять минут назад.

Глава 11