Последняя индульгенция. Кондоры не взлетели

Стабиньш горько усмехнулся:

— У нас нет средств платить агентам. А вот фирма, которая, как вы говорите, скупает черных козлов, очень платежеспособна. А с прищученными хвостами у нас сейчас нет кадров. Эта мафиозная структура еще относительно молодая, но свои «штаты» она комплектует осмотрительно.

— Хм, — Левенсон озабоченно закусил губу. — Хм… Что же делать? Времени у нас мало, даже очень мало. Вам-то лучше должны быть известны местные условия, специфика и возможности. Ведь вы здесь хозяева. — В его голосе слышался легкий упрек.

— Есть, правда, один парень, — Протянул Стабиньш несколько неохотно. — Он не агент и, думаю, никогда им не станет. Он — квалифицированный домушник, то есть квартирный вор. Однако я его выручил, и по-моему, он этого не забыл. Но вообще-то у него свои принципы…

— И все же, — Левенсон порылся в своем кейсе и извлек оттуда небольшую коробочку. — Тут шесть маленьких, величиной с пуговицу, приемников-передатчиков. Попытайтесь ему их дать, чтобы он спрятал в тех местах, где бывают разговоры. Один пусть пристроит где-нибудь в спальне. — Левенсон усмехнулся: — Там обычно люди обсуждают важнейшие вопросы. А этому парню можно доверять?

— Доверять можно. Он никогда никого не выдаст — ни нас, ни своих. А согласится ли работать на нас — это вопрос. Он ненавидит свою мафию, но бросить их не может. Это стоило бы ему жизни. Но и помочь он нам не очень-то может, потому что знает: среди наших есть такие, кто работает на мафию.

— Интересная ситуация, — Левенсон даже развеселился. — Мафия имеет агентов среди вас, а вы в нее проникнуть не можете. Как говорится, пляшет тот, кто заказывает музыку, а кто заказывает, тот и платит, — он снова порылся в кейсе. — Тут у нас есть еще такие штучки… Вот… — он показал на две коробочки покрупнее. — Попытка не пытка. Попробуйте убедить своего парня, чтобы он эти штуки тоже взял. Вот эта длинненькая подает сигнал и указывает на местонахождение в радиусе трехсот километров, срок работы — один год. А вот эту надо внедрить в какую-нибудь мафиозную машину. По телеканалам связи она будет передавать передвижения машины и все, что происходит вокруг нее. Словом, будете смотреть по телевизору — как фильм.

— Ого! — воскликнул Розниекс. — У нас таких штук нет!

— У вас еще многого нет. Надеюсь, со временем будет, со временем.

Стабиньш думал о том, где теперь разыскать Карлика — Юрия Пакална. Где он может быть? В Юрмале его уже нет. Где искать? Он так давно не видел Юрия.

Капитал Эшколи внимательно слушал, переводя свои умные и черные как уголь глаза то на одного, то на другого из присутствующих. Левенсон переводил ему разговор на иврит. Он знал многие языки мира, но латышского, конечно, не знал и всегда говорил Левенсону, что обязательно выучит и латышский. Эшколи и Левенсон были не только коллеги, их связывала еще и большая, сердечная дружба. Друг друга они понимали без слов. Оба были хорошо обученные, тренированные, удачливые оперативные работники с отличными навыками и быстрой реакцией. Но по характеру они очень отличались. Эшколи родился в Израиле и был по-восточному стремителен и горяч, однако быстро остывал. Левенсон частенько удерживал его от опрометчивых шагов, потому что сам был медлительный и сдержанный, осмотрительный и упорный, а порой и упрямый. «Эти черты у меня от матери — латышки», смеясь, — говорил он.

«Эти двое приехали не напрасно. Операция предстоит серьезная, — думал Стабиньш, оценивая коллег из Израиля. — „Моссад“ — одна из сильнейших разведслужб в мире. С ними будет интересно работать».

— Наша задача — не только ликвидировать вашу банду, это само собой разумеется, — продолжал Левенсон. — Мы поработаем вместе и, надеюсь, быстро закончим дело. Нам поручено блокировать поставщиков ракет. Как нам известно, часть их прибывает из Латвии. Надеюсь, найдем общий язык. Здесь, в Латвии, нам понадобится ваша помощь, господин полковник, — он обратился к Стабиньшу. — Причем очень конфиденциально. Как говорится, чтобы комар носа не подточил… Обратиться за помощью к российской армии — значит раскрыть карты и позволить преступникам уйти на дно и сохранить ракеты. Тут прополку придется делать энергично, поэтому российское армейское начальство поставим перед фактом. Международный скандал они не поднимут — будут помалкивать.

— Интересно, интересно… — Стабиньшу уже не сиделось на месте. Ему хотелось скорее заняться делом. Он вскочил с места, потом снова сел, взял со стола календарь и завертел его в руках.