Последняя истина, последняя страсть

– Это дело никак не закончится, – сказал Гектор. – Встречные признания… Им обоим надо быть стойкими. А что с убийством Аристарха Бояринова?

– Ни Ульяна, ни Петя его точно не совершали. Кабанова считает, что его убрали свои… то есть ваши из отдела, как ненужного более посредника.

– А у вас есть какие-то версии, Катя?

– Не хотелось бы об этом говорить сейчас, Гек.

Он смотрел на нее. Теперь она опустила глаза. И спросила:

– Вы сюда с работы?

– Да. Рапорт написал на увольнение.

– Вы уволились? Чем же вы теперь займетесь? И как же Троя?

В этот момент клубный джаз-оркестр на танцполе очнулся от спячки и начал программу. Заиграл блюз.

– Есть лишь одна вещь, которую я умею делать хорошо, не считая игры в покер. – Он улыбнулся. – Посмотрим. Трою можно оберегать по-разному. Есть другие способы. Может, наш незабываемый Фима Кляпов, закончив свой полугодовой медовый месяц, соберет под свои знамена кулинарный техникум имени себя и двинет куда-нибудь в Африку «заниматься аудитом нефтепроводов, морских платформ и алмазных шахт». И возьмет меня в качестве менеджера по наемному персоналу под ником полковника Тангейзера.

– Вы не Тангейзер, вы – Гектор. Он был всегда самым любимым моим героем в «Илиаде» с детства. Я всегда хотела, чтобы он остался жив. Убила бы всех, и богов, и смертных, кто издевался и мучил его… тащил его за колесницей…

Гектор встал из-за стола. В этот миг клубный оркестрик заиграл тот самый блюз-соул Back to black.

Гектор снял пиджак, оставшись в одной белой рубашке, взял Катю за руку.

– Еще один танец подарите мне, Катя. Уже зная, что я вот такой… Покалеченный. Никчемный.

– Гек!

На пустом танцполе, где они были единственной парой в сумраке приглушенных огней, он сразу обнял ее. Катя оказалась в кольце его рук. Он словно защищал ее от всего, прижимал к груди, так, что она слышала стук его сердца.

– Музыка та же самая…

– Да… Катя… Катенька…

Он был горячий, словно его сжигала температура под сорок. Хотелось приложить ладонь к его лбу. Он смотрел на Катю, не отрываясь. Словно впитывал ее по капле. Его глаза… все можно было в них прочесть, все…

Среди душистых роз и хвои…
В неискушенности покоя…
Я позову, но ответишь ли ты?
Растерзанные ризы…
В горячке стрелянные гильзы…
Вдали от ваших губ и глаз…
Подашь ли какой-то знак?

Ресницы его затрепетали… Тело его как скала. Как несокрушимый гордый утес. Он наклонился к самым губам Кати…

Мне смех твой хочется пить…

И резко выпрямился. Отпустил ее.

– Мы с танцами сейчас закончим, ладно?

– Да, конечно. И мне домой пора, Гек.

В его «Гелендвагене» они молчали. Катя отметила – он не спросил адреса, просто повез ее домой. Он многое про нее знает. Как, впрочем, и она теперь про него. И правда, они – одного круга. Одного поля ягоды.

У Катиного дома на Фрунзенской набережной они вышли из машины.

– Спокойной ночи, Катя.

– Гек, берегите себя. Всегда. Везде. Берегите себя!

– А зачем? – Он пытался усмехнуться, но у него не получалось.

– Потому что… если мои слова для вас что-то значат, это мое желание. Я так хочу, Гек!

– Тогда буду стараться. Я тоже хочу вас попросить, Катя. Если вдруг произойдет что-то серьезное… помощь понадобиться… не обращайтесь к тому, кто будет с вами рядом и кого вы сами полюбите… Обратитесь ко мне. Я сделаю все лучше и быстрее. Договорились?

– Да, Гек.

– Ваш номер у меня. И мой – у вас. Я могу сменить десяток номеров, но этот наш канал связи с вами останется неизменным. До тех пор, пока я дышу.

Он взял ее за руку.

– А мой последний вздох – тебе.

Поцеловал в запястье. Прижал ее руку ко лбу. И отпустил.

У подъезда Катя оглянулась – он стоял у машины и смотрел, как она уходит от него.

В подъезде, закрыв дверь, Катя разрыдалась.

Не могла показать ему там, как она жалеет его.

Как жалеет… Но ничем не может ему помочь.

Глава 50 Полу-хеппи-энд

Ветер с океана принес запах соли и аромат цветов тропического сада, окружавшего самую знаменитую виллу Мадагаскара Гибискус. Фима Кляпов повернул голову и взглянул на свою жену.

Герда сидела в подушках их пышной брачной постели в колониальном стиле – с пологом из москитной сетки. Ее согнутые ноги упирались в мужественно волосатый обнаженный торс Фимы Кляпова, лежавшего рядом, переполненного блаженством и умиротворением.

– Все равно не смогу это носить. Хотя прикольно.

На левой лодыжке Герды – бриллиантовый браслет. Фима Кляпов только что надел его и застегнул на ножке своей строптивой обожаемой жены.

– Как это носить? Под брюками? Но ты брюки ненавидишь, хочешь, чтобы я платья носила и юбки.

– Я тебе ногу забинтую, когда к своим пойдешь в комитет или к журналистам. Скажешь – травма. И только мы с тобой знать будем. – Фима Кляпов взял в ладони крохотную ступню жены и поцеловал возле пальцев.

Славное море священный Байкал! Славный корабль омулевая бочка!!!