Последняя из Лунных Дев

И все же, поглядев через плечо Эндрю, Лиззи убедилась, что и вправду кто-то сидит на пассажирском сиденье его пикапа. Когда же дверь открылась и из машины выбралась Ранна, Лиззи оцепенела. На той был вязаный топик на тонких бретельках и джинсы, сносившиеся по низу до ниток. Ранна зашагала по дорожке к дому, при этом расшитая бисером сумочка ритмично хлопала ее по бедру.

Лиззи по-прежнему стояла, будто приросшая к месту. Наконец первое смятение как будто смыло в ней волной раскаленной добела злости, дыхание перехватило. Подождав, когда Ранна выйдет на дорожку перед крыльцом, Лиззи обогнула Эндрю и театрально перегородила той дорогу:

– Что тебе здесь надо?

Ранна, даже не моргнув, встретилась с ней взглядом:

– Я хочу вернуться домой.

Лиззи даже похолодела:

– Он вдруг внезапно стал твоим домом?

Эндрю кашлянул, прочищая горло. Он явно чувствовал себя сейчас неловко.

– Лиззи, она автостопом проделала весь путь от самой Калифорнии. Она добиралась сюда целых шесть недель.

– Мне плевать, сколько времени она сюда добиралась! Мне интересно, зачем она здесь? Теперь. Спустя восемь лет.

– Я вернулась из-за Альтеи, – тихо произнесла Ранна. – И из-за тебя.

Лиззи сложила руки на груди, холодно разглядывая мать. Ее кожа, некогда белая как молоко, теперь имела орехового цвета загар и была слегка морщинистой от избытка солнца, в темных волосах проглядывали серебристые нити. А еще она сильно похудела, и теперь одежда свободно болталась на ее хрупкой фигуре. Может, она больна? И что вообще означает ее появление?

– Ты что-то поздновато вспомнила обо мне, Ранна. А что касается Альтеи, то она…

– Умерла, – тихо договорила Ранна. – Я знаю.

Лиззи прищурилась. Та действительно это знала. Это было совершенно очевидно. Вопрос только: откуда она это могла знать?

– Как ты узнала про Альтею? О тебе не было слышно уже много лет.

– Мне приснился сон, – приглушенным голосом объяснила Ранна. – По крайней мере, я думаю, что это сон. А проснувшись, я ощутила ее запах. Тот самый запах ее духов, что ты всегда для нее делала. Как будто она находилась рядом со мной в комнате… И я просто… поняла.

У Лиззи словно земля качнулась под ногами. Запах духов Альтеи! Смесь лаванды и бергамота, которую она то и дело ощущала с тех пор, как вернулась на ферму. Значит, Ранна тоже это почувствовала. Причем не где-нибудь, а в Калифорнии!

И вот – спустя целую пропасть в восемь лет – они застыли лицом к лицу, глядя друг на друга в упор. Лиззи невыносимо хотелось отвернуться. Хотелось уйти. Вернуться в дом и запереть дверь. И вот ведь какова ирония! Сколько раз сама она ворчала, что со всем этим должна бы разбираться Ранна. И вот она явилась, отмахав немалый путь от солнечной Калифорнии, и теперь хочет войти в дом.

Эндрю снова прочистил горло и сказал, нарушив тягостную тишину:

– Пойду принесу ее вещи из машины.

– Я разве сказала, что она остается?

– Она твоя мать, Лиззи.

Она вскинула глаза на Эндрю, задетая его укором. Он что, забыл, как она, укуренная, плескалась в фонтане перед мэрией? Забыл про ту историю с проклятием возле кофейни?

Лиззи вновь посмотрела на Ранну, которой было уже за пятьдесят, в расклешенных джинсах и с тряпичной сумкой с бисером. Эдакое увядшее «дитя цветов». Вот она, ее семья – если родная кровь вообще хоть что-то значит. Неужели и в самом деле Лиззи готова была дать своей матери от ворот поворот? Или обращаться с ней так, как уже долгие десятки лет обращался Сейлем-Крик со многими женщинами их рода? Точно с парией. Лиззи была больше чем уверена, что она была готова ответить «да». Ранна уже многие годы назад умыла руки, отказавшись от рода Лун. Так что теперь пусть с этим и живет.

– Только на одну ночь, – с прохладцей уступила Лиззи, шагнув назад, чтобы Ранна могла войти в дом. – Одну. А потом ты уйдешь.

В гостиную Ранна ступила с какой-то даже опаской, крепко прижав руки к груди, как будто не могла себе доверить чего-либо коснуться.

– Здесь все по-прежнему, – прошептала она, смаргивая с ресниц слезы. – Все точно так, как было.

Столь нехарактерное для Ранны проявление эмоций застигло Лиззи врасплох. Сентиментальность никогда не была в ее стиле. Однако в Ранне вообще очень многое изменилось. То, как от нее теперь пахло: костром и чайными листьями, лепестками роз и дождем. Сочетание это было столь же незнакомым, сколь и обескураживающим – со смутным проявлением чего-то языческого и даже цыганского, с легким наслоением глинистого духа влажной земли. И навеянный этим запахом образ категорически не сочетался с той женщиной, которую Лиззи помнила.

– Эндрю рассказал мне, как все было, – тихо заговорила Ранна. – В смысле, как Альтея слегла, заболев. Я бы вернулась, если бы знала. Мне бы следовало быть с ней рядом.

Легкий кивок был единственным ответом, на который Лиззи была сейчас способна. То же самое она, помнится, сказала Эвви в тот вечер, когда только приехала. И сейчас она подумала: а не так же скептически отнеслась к ее ответу Эвви, как сама она сейчас?

– Ну, а ты как, Ранна? У тебя… все хорошо?

– Да, вполне нормально.

– Врешь ведь?