Последняя из рода Блау

– Вот! – Я пнула кусок нефрита к столу. – В шесть зим меня наказали из-за этой псаковой штуки. Дядя, ты тогда был не прав, ты не разобрался. Это Аксель! Это он тогда разбил, но подкупил меня, чтобы я смолчала, ведь меня ты бы ругал меньше. Да, Аксель, – я обвинительно тыкаю пальцем в Акса, – ты обещал мне тогда две конфеты. Две! А принес только одну. Ты соврал. Теперь все справедливо, – я подпинываю очередной кусок поближе к дяде, – поскольку я уже понесла за это наказание. А ты, Аксель? Ты все так же влюблен в эту Бартуш с лошадиными зубами или у тебя новая пассия? – Перед отъездом в академию брат даже слагал о ней стихи. – Как там было… «И, расстелив под пологом ковер, снимает дева тонкие шелка, – Аксель порозовел, – и далее, нагая, стенает…»

– Вайю! – возмущенный вскрик.

– О, я уже Вайю? Уже не стоит вопрос, что я такое? Как быстро, братец! Ты сделал стратегическую ошибку, вас там, в вашем пустынном Корпусе, совсем не учат стратегии? И что никогда нельзя обижать женщин? Ты даже не представляешь, сколько о своем любимом и единственном брате может знать его маленькая сестричка.

– Хватит!

– Нет, вы говорили – я слушала, теперь моя очередь. Ты все так же носишь штанишки-кальсоны с вышитыми утками-мандаринками? – Акселю их вышивала одна из влюбленных служанок. – Нет? Наверное, сейчас у тебя на кальсонах мечи и копья! А то коллекционное вино, помнишь, которое присылали дяде? Ну, то самое, которое таинственным образом пропало из запертого погреба, а потом вы с друзьями, такими же юными и бравыми сирами…

– Вайю! – Аксель хлопнул по столу.

– Хлопать будешь, когда станешь Старшим рода. А для этого надо немного подрасти тут. – Я постучала по виску.

Акселю двадцать два. Ему всего двадцать два. Вспомни, что ты сама творила в академии в этом возрасте? Но успокаивалось плохо; до такого бреда я не додумалась бы и в том возрасте.

– Дядя, – развернулась к окошку, пританцовывая на цыпочках. – Мой милый, любимый и единственный дядя! – Сир Кастус напрягся, но я все равно собиралась сказать все, что хотела, потому что он мог остановить этот балаган. Но не остановил. Хотел научить? И кого – меня или Акселя? Это – результаты. – Аксель, ты ведь, кажется, не знаешь эту историю полностью? Мне было четыре… Дядя тогда целый год не возвращался в поместье, до самой смерти мамы. Хочешь знать по-че-му? – Последние слова я почти пропела.

Аксель недоуменно смотрел на дядю. Он действительно не знал.

– Вайю, хватит! – Дядя сердито сдвинул брови.

Ой, боюсь, боюсь, боюсь.

Я действительно считала, что Аксель имеет право знать. Не потому, что это важно, а потому что мы – семья и мы так далеки друг от друга. Каждый молчит о своем и делится, только если это связано с задачами и проблемами рода. Именно поэтому нас так легко растоптали в той жизни, просто разделив поодиночке, потому что мы никогда и не были вместе. Все эти псаковы тайны разделяют семью. И мы уже давно не были вот так, втроем. Пару-тройку раз за все время, когда Аксель приезжал ненадолго из Корпуса, и у всех всегда свои дела, времени нет.

– Я назвала его папой, – кивнула на дядю. – Мне было четыре! Четыре, Аксель! Он единственный мужчина, которого я постоянно видела рядом с собой всю сознательную жизнь. Папы были у всех. И я решила, что у меня тоже должен быть. Мама, – я вздохнула, воспоминания были не слишком приятными, – мама отлупила меня, и первый и последний раз использовала «семейное наказание». А дядя больше не приезжал, до самой маминой смерти. – Тебе сказали, что я стащила и порвала свитки из библиотеки, помнишь?

Аксель машинально кивнул в ответ. Дядя отводил глаза в сторону.

– Извини, что разочаровала, – повернулась я к брату. – Извини, что не осталась бесполезной милой Светлой в этом Темном царстве Блау! – Издевательский поклон. – Извини, что выжила в момент выброса, но пострадали угодья милой леди Фейу. Извини, но после последнего бойкота я перестала любить балы и светские развлечения в принципе. И я – чудовище. Да, я убила! А хочешь знать почему? И чем? Хочешь знать, чем убила, Аксель? Твоим единственным подарком за все три зимы! Единственным, Аксель! И не говори, что за три зимы у тебя не было времени отправить мне еще хоть одну гребаную посылку!

Я перевела дыхание.

– Леди не ругаются.

– Да что ты? Где ты слышал эту чушь?

– Я оставил тебя дома, с дядей! – Аксель оглянулся на него в поисках помощи.

– Сейчас мы говорим о тебе. Так где был ты в это время, брат?

– Я был в Корпусе!

– В Корпусе? Тебя вышвырнули с третьего курса академии, поэтому ты в Корпусе, поэтому я вижу тебя раз в год – меньше декады, и так уже на протяжении семи лет. Семи! Вдумайся, Аксель! Это того стоило? Эти твои заигрывания и конформистские настроения стоили того, чтобы торчать в этом псаковом Корпусе на краю пустыни и видеть свою семью раз в год? Учился бы в академии и приезжал бы на все лето!

– Все учились в Корпусе – и дед, и отец и дядя!