Последняя из рода Блэк (СИ)

Я рассмеялась, вспоминая беззубого Гриндевальда.

- Вот к нему точно не стоит.

Хотя, если вспомнить, он предлагал его отравить и взять меня в жены.

- Да ты горячая штучка, – ухмыльнулся Хорхе.

- А ты думал.

- Тебе сейчас, кстати, завидуют все школьницы Хогвартса.

- Я щас описаюсь, – я закатила глаза.

- Еще бы, я крут и популярен.

Я фыркнула.

- Я не о том. Я, кажется, выпила слишком много коктейлей. Извини!

Я выскользнула из его объятий – нам пришлось нехило так обняться, чтобы переговариваться – и помчалась к выходу из зала.

Двенадцать девственниц были прикованы к двенадцати столбам. Некоторые из них были совсем детьми – сложно найти невинных девушек в маленьком скучающем городке.

Я стоял в центре этого живого круга, дожидаясь, когда луна достигнет своего пика.

Девицы хныкали и молили о пощаде, но меня никогда не трогали эти человеческие сопли. Пусть скулят, сколько им вздумается. Их участь предрешена. Их ничтожные маггловские жизни послужат великой цели.

Я отсчитывал секунды. Я кожей чувствовал, когда это должно произойти. Я столько к этому готовился. Я был уверен в себе.

Миг. Еще миг.

Пора.

Я раскинул руки, и напевные речи древнего друидского заклятия пронеслись над долиной. Даже девицы смолкли, завороженные красотой момента.

Последнее слово упало в абсолютнейшей тишине. Стих ветер. Замолкли сверчки. Тишина оглушала.

Я поднял руки.

Сейчас.

Двенадцать тел в одночасье разлетелись брызгами крови, омывая древний круг и мое лицо.

Предо мной явился Посланник Тьмы.

- Человек?! – прорычало огромное чудовище, выше меня вдвое. Его закрученные рога упирались в небеса. – Только демоны смеют взывать к Великой Тьме! – его рык сотрясал землю.

Он хотел напасть на меня. Но я не дал ему шанса. Он не смог выйти из круга.

- Отныне ты служишь мне, Посланник! – провозгласил я и не смог сдержать победного смеха.

Я, Лорд Волдеморт, первый человек, покоривший Тьму.

- Да хватит орать!!! – в мой балдахин ударилась подушка. – Дура! Дай уже поспать!

Я не обратила внимания на нервную после бала Панси.

Меня трясло. Я отдернула балдахин.

«Том?!»

Том поскуливал, сидя на полу возле кровати.

- Я не хочу, – повторял он, как заведенный. – Я не хочу. Я не хочу…

Я молча затащила его на кровать.

«Успокойся. Это только сон», – я села рядом со свернувшимся калачиком Темным Лордом и прижала холодные трясущиеся пальцы к вискам.

- Это не сон! – его голос сорвался. – Это я разорвал на части двенадцать девочек! Чтобы подружиться с рогатым чудовищем! Это сделал я! Я! Я не хочу жить! Пусть это закончится! Я не хочу больше таких воспоминаний! Не хочу! Не хочу!

А уж я-то как не хочу.

- Это была не ты! – он взорвался рыданиями. – Это был я! И я… так гордился этим! Мне так нравилось! Я не хочу больше! Уничтожь меня! Я снимаю с тебя твою клятву!

Мою руку зажгло. Шрамы от заклятья нерушимого обета вспухли.

Он что, серьезно?!

«Тихо, – я обняла его содрогающееся от рыданий тело. – Все хорошо. Ты жалеешь об этом. Это хорошо».

- Это ничего не меняет!

«Это меняет все».

====== Глава 39. Злодеи любят сладкое ======

Мы традиционно плотно набились в купе, и близнецы достали гитару.

Я бы лучше забурилась где-нибудь на полке под заклятьем невидимости и попробовала бы поспать. После бессонной, полной слез ночи, я была не в настроении веселиться и предвкушать Рождество. Выглядела я соответственно. Что странно, Том тоже. Обычно на нем не отражались последствия ночных кошмаров и прочих прелестей жизни. А тут и синяки под опухшими глазами, и царапина на щеке – это он так оригинально пытался самоубиться. Напал на меня, чтобы его прикончило его частью нерушимой клятвы, которую я-то, как раз, не отменила. Пришлось защищаться.

Да еще Дамблдор гипнотизировал меня крайне печальным взглядом весь завтрак. Я ожидала, что он меня вызовет, но нет. Я сто раз проверилась на следящее заклятье, но и его не было. Или я просто нифига не шарила в крутой магии, чтобы его заметить. В общем, все это было странно и жутко действовало на и без того расшатанные нервы.

Близнецы сыграли Джингл бэллз и какую-то матерную песню про Рождество, и гитара, несмотря на мои отнекивания, перешла ко мне.

- Песня. Посвящается моему другу. Моему лучшему другу, если уж на то пошло.

Том нахмурился. Он стоял в коридоре, глядя в окно на летящие мимо заснеженные деревья.

- Усталость, ненависть и боль, безумья темный страх. Ты держишь целый ад земной, как небо, на плечах. Любой из нас безумен – в любви и на войне. Но жизнь – не звук, чтоб обрывать…

- Можешь замолчать? – тихо и расстроенно оборвал меня Том.

- Конец песни, – объявила я и в воцарившейся непонимающей тишине передала гитару Ли. – Простите, ребята, – я встала с крохотного кусочка сиденья между Гермионой и Джинни и протиснулась к выходу из купе.

Надо найти место, чтобы погрустить.

И, по возможности, поспать.

Сириус краснел, бледнел и смущался, пока мы ехали в аэропорт.

После очередного тяжелого, душераздирающего вздоха, я его пожалела.

- Да не ссы ты, я знаю, что с нами едет Дюсолей.

- Что?! – Сириус подскочил на сиденье, чуть не проломив башкой стеклянную крышу своей красной тачки. – Откуда ты знаешь?!