Последняя из рода Болейн

Фрагонар внимательно всмотрелся в ее лицо.

— Oui. В таком случае должен вас известить, что Его величество просит, чтобы вы осчастливили его своим присутствием, мадемуазель Буллейн. — Он поднялся и тщательнейшим образом поправил выступающие сквозь серебристые прорези кружева надетой под дублетом рубашки.

— Когда же, месье? — спросила Мария, также поднимаясь.

— Сейчас. Разве вы не можете сейчас оставить свои обязанности? Время раннее, еще далеко до ужина и вечерней молитвы королевы. Могу ли я проводить вас?

Он распахнул дверь, и Мария подумала было, что сейчас увидит застывшую на пороге Жанну дю Лак, однако примыкающие покои и передняя были совершенно безлюдны. Чтобы успокоиться, сделала несколько неглубоких вдохов. Она ясно ощущала каждый шаг по длинной галерее, которая вела в крыло дворца, занимаемое королем. Хорошо хоть, на дворе был день, ее не вызвали среди ночи, как она ожидала со страхом, и тогда было бы ясно, что король собирается не только беседовать с ней. Месье Фрагонар ритмично постукивал своей тростью по мозаичному полу, будто регистрировал каждый ее вздох, каждый удар ее сердца.

— Мы пришли, mademoiselle, — объявил он наконец. — Этим путем можно, не привлекая внимания, попасть в дневной кабинет Его величества. — Он распахнул узкую дверцу, и они оказались лицом к лицу с высоким gendarme, вооруженным мечом. Проводник Марии только кивнул стражу своей завитой головой, и они пошли дальше, через две комнатки, уставленные шкафами с книгами и несколькими низкими столами, где располагались странные сферы, механизмы и часы. — Скажу вам пока adieu, мадемуазель Буллейн, — неожиданно произнес Фрагонар, когда они оказались перед очередной закрытой узкой дверцей. Он постучал три раза, поклонился и ушел тем же путем, каким они только что пришли.

Мария вздрогнула, когда он ушел, — не столько от волнения или страха, сколько от непонятной антипатии к этому столь учтивому проводнику. Почему-то он ей напоминал грациозную серебристую змею.

Дверца широко распахнулась, за ней стоял Франциск, залитый светом из комнаты за его спиной. Он прищурился, стараясь разглядеть свою гостью. Мария не ожидала, что он вдруг окажется так близко. Одет король был по-домашнему: короткие штаны и чулки из фиолетового атласа и распахнутый дублет коричневого бархата, под которым белела шелковая вышитая рубашка. Кричащей роскошью выделялись лишь бархатные, густо расшитые золотом башмаки с квадратными носами да еще огромный гульфик, также украшенный богатой вышивкой. Мария, сама не своя, начала было приседать в реверансе, но Франциск взял ее за руки и бережно втянул в комнату.

— Моя Мари, моя золотая красавица Мари, — проговорил он, словно размышляя вслух, а тем временем прижимал ее руки к бокам и внимательно в нее вглядывался.

— Сегодня я вряд ли похожа на вашу золотую Мари, Ваше величество. — Она сокрушенно опустила глаза, рассматривая повседневное платье из зеленого муара с тоненькой полоской кружев, окаймляющей округлые груди, которые чуть выступали из-за корсажа с глубоким овальным вырезом. — Однако вы меня вызвали так неожиданно, что я пришла как есть.

— Чего же еще может желать мужчина, cherie? Однако же я направил вам приглашение, а не приказание явиться. Если когда-нибудь я отдам такое приказание, вы сразу ощутите разницу. Или Фрагонар что-то не так сказал?

— Отнюдь, Ваше величество. Он был исключительно учтив.

— Зеленый цвет тоже к лицу вам, Мария. По правде говоря, как и все остальные цвета. Но зеленый особенно радует глаз в эти мрачные холодные месяцы, когда почти нельзя ни скакать верхом, ни охотиться. Одни только дела, тревоги да бесконечные поучения то от советников, то от родственниц.

Он улыбнулся, отпустил ее руки, и Мария вздохнула свободнее. Как удивительно было это ощущение собственной важности, когда она находилась рядом с ним! Конечно же, он не станет посягать на ее репутацию — ведь она дочь лорда Буллена, к тому же находится под покровительством королевы. Он гораздо старше Марии, а короли, насколько ей приходилось слышать, никогда не вступали в связь с незамужними девушками. Она приветливо улыбнулась ему.

— Теперь я вспомнил, — тихо проговорил Франциск, — отчего я думаю о тебе как о золотой Мари, в какое платье ты ни была бы одета. — Он шагнул к ней и тут же отвернулся. — Выпей немного вина со своим другом Франциском, Мари.

Оживившись от его ласкового обращения, Мария охотно взяла кубок с высокой ножкой и без всякого страха заглянула в черные глаза. И сразу же ее сердцем вновь овладела знакомая робость. Франциск ничего не говорил, только внимательно изучал ее, и огоньки, которые зажглись в его глазах, предупредили Марию о грозящей ей беде.