Последняя из рода Болейн

Она ошиблась. Матушка вовсе не сидела в светлице с королем и отцом. Вдвоем с Симонеттой они в крайнем смятении мерили шагами опочивальню Марии. Они не стали ее ругать, только слезы выступили на небесно-голубых глазах Элизабет Буллен. Если дочери и предстоит выслушать упреки, поучения или что там еще, то время для этого найдется и потом. А сейчас король ждет.

Они быстро освободили Марию от промокших одежд и растерли ей спину грубыми полотенцами, пока кожа не покраснела. Напудрили и сбрызнули духами, потому что мыться некогда было, разве только умыть лицо и руки. Натянули на горящее после растирания тело шелковую сорочку, нижние юбки с оборками. Симонетта отчаянно пыталась вытереть насухо мокрые волосы Марии, потом сдалась, оставив в покое мокрые кудряшки и тугие завитки.

— Нет, Симонетта, она пойдет с непокрытой головой. — Это единственные слова, которые произнесла Элизабет Буллен, когда маленькая гувернантка потянулась за прозрачной шапочкой. Грудь Марии, прямо у низкого выреза платья, украсила единственная драгоценность — огромная жемчужина бабушки Говард.

Ее поспешно отвели вниз, в холл. Мария шла в каком-то оцепенении, но ступала твердо. Ей казалось, что она издали смотрит пьесу или детскую игру. Повторялась детская мечта одной девочки, которая некогда влюбилась в красавца короля Франции.

У дверей в светлицу, под огромным портретом короля, по-прежнему стоял на часах Вильям Стаффорд. Он учтиво поклонился Элизабет Буллен и отворил перед ними дверь. Марии он, конечно, не поклонился. Да какое сейчас это имело значение?

— А, вот наконец и наши дамы, Ваше величество. Мария гуляла в саду, попала под дождь и настояла на том, чтобы непременно переодеться.

Обе женщины низко присели в реверансе перед тенью, еле различимой в льющемся через окно скудном свете.

— Должно быть, вы помните мою супругу, леди Элизабет, государь?

Мария выпрямилась и посмотрела в лицо королю, который возвышался над ними всеми, подобно крепостной башне. Его прищуренные глаза оценивающе оглядели матушку, потом король перевел взгляд на Марию. Суровые черты его лица осветились улыбкой.

— Я хорошо помню и ее, Томас, и ее службу королеве. Как похожа на мать твоя золотая Мария!

Король сплел свои толстые пальцы, унизанные перстнями, с тонкими пальчиками Марии. Он совсем не вымок под ливнем и выглядел очень элегантно в своем пурпурном дублете и кружевной золотистой рубашке, продернутой сквозь многочисленные прорези. Чулки на нем были ярко-голубые. Для простой летней прогулки по лесистому Кенту король был одет слишком торжественно.

— Теперь, когда ливень прошел, а до обеда есть еще время, вы, быть может, покажете мне восхитительные сады Гевера? У нас довольно времени для небольшой прогулки, вы согласны, леди Элизабет? — учтиво осведомился Генрих Тюдор.

— Разумеется, Ваше величество, — отвечала матушка. — Мы подождем вашего возвращения. Мария влюблена в розовый сад к югу от замка. — Голос матери затих.

— Тогда мы туда и прогуляемся. У меня имеются для Марии чудесные вести — о милостях, оказанных ее суженому и ей самой.

— Мария будет в восторге, государь, — сказал отец, и Мария с содроганием почувствовала угрозу в его голосе и брошенном на нее взгляде.

Она оперлась на предложенную королем руку и улыбнулась, сверкнув глазами из-под длинных ресниц. Вся его сдержанность и повелительная манера, казалось, растаяли, а на губах снова заиграла мальчишеская улыбка. Мария ощутила, как уже ощущала однажды, что имеет над ним необъяснимую власть, и страхи ее отступили. Возможно, все это сулило ей развлечение, нечто вроде поединка.

— Вы знаете, Ваше величество, когда-то давным-давно отец привез мне прекрасную розу из вашего сада в Гринвиче. Должно быть, у вас там великолепные кусты роз — сплошь розы Тюдоров.

Генрих Тюдор рассмеялся глубоким горловым смехом, и Мария услышала, как облегченно вздохнул отец. «Нет, отец, я вас не подведу, — подумала она. — Вы будете любить меня и гордиться мной».

Когда они вышли на чистый, промытый дождем воздух, она с удовлетворением отметила, что противного Стаффорда нигде не видно.

— Вы великолепно выглядите, Мария, когда голова у вас завита такими мелкими кудряшками. Это что, французская мода?

— Отнюдь, Ваше величество, просто я насквозь вымокла под дождем. Если хотите знать правду, я ездила верхом, лошадь испугалась удара грома и понесла.

Его рука скользнула и обвила талию Марии.

— Наверное, вам нужен мастер, милая, который научил бы вас, как надобно скакать верхом.

При такой явной double entendre[74] Мария покраснела, но не стала перечить ему в том, что являлось его целью.

— Принцесса Мария очень часто превозносила ваше мастерство во всех удалых забавах, государь.

— Правда? Ну да, вы же поначалу были при ней, когда принцесса отправилась во Францию.

— Да, и мне позволили остаться, когда остальным дамам велено было вернуться в Англию.