Последняя из рода Болейн

Похоже, ее ответ удивил отца.

— А внимание короля — как оно на тебя действует, Мария? Я привез волнующую новость. — На темных волосах и черной одежде плясали разноцветные блики от светившего в окно солнца.

— Король осыпал нас милостями, о которых мы — пока еще — и мечтать не могли! Он дарует Вильяму Кэри должности и доходы камергера герцогства Ланкастерского, коменданта замка Плэши[72] и смотрителя еще двух обширных парков — даже не припомню, каких именно.

Перечисляя должности, он загибал унизанные перстнями пальцы перед глазами Марии, ничуть этим не тронутой.

— Кроме того, ты из собственных уст Его величества слыхала, что Кэри причислен к королевской свите, что дает вам возможность жить при дворе. А ведь это еще только начало. Ты в фаворе у короля, и это принесет огромные выгоды твоему супругу и, разумеется, всей семье.

— В таком случае желаю всяческих благ вам и ему, — услышала Мария словно со стороны свой невыразительный голос.

— Что же до тебя, моя девочка, я желаю быть твердо уверенным, что ты вполне осознаешь оказываемую королем честь. Будут драгоценности, красивые наряды, захватывающие события, влиятельные друзья — и власть, Мария, если мы правильно поведем игру. Власть.

Она отчетливо почувствовала, как екнуло у нее сердце. Отец вызывал у нее острое разочарование, как и Симонетта, и Вилл Кэри, и даже сам король, лицо которого она не могла ясно вспомнить.

— Он прибывает с визитом, Мария, сегодня. Наконец-то сюда к нам, в Гевер.

— Вилл Кэри? — спросила она с нескрываемым раздражением, желая лишь одного — погасить восторг, которым пылали глаза отца.

— Нет, девочка! Сам король едет сюда! Он скачет из Элтгема, где у него замечательный охотничий парк. Скоро ты там побываешь, в том и сомнений нет. Полдень уже не за горами, а к полудню он с кортежем будет здесь.

Отец взглянул через окно в частом свинцовом переплете на небо, то чистое, то вновь затянутое облаками.

— Молю Бога, чтобы король не вымок под внезапным ливнем и не лишился доброго расположения духа. — Он возбужденно потер свои большие руки. — Твоей матушке предстоит много похлопотать, чтобы приготовить достойное короля угощение. Одному Богу известно, сколько человек будет его сопровождать. — Он направился к двери. — Надень самое красивое свое платье, ты поведешь государя на прогулку в сад. Подойдет то белое с золотом, в котором ты была на банкете в Париже.

— Оно слишком нарядное для летнего дня в Гевере, — возразила Мария, когда отец уже был за дверью. Его голова тут же просунулась снова в светлицу.

— Это король, девочка, сам король. И если ты хоть на минуту позволишь себе забыть об этом, я с тебя спрошу как следует.

— Я поняла, отец, — ответила она, но Томас Буллен скрылся за дверью.

Мария застыла у окна, наблюдая, как потускневший было кроваво-красный квадратик стекла меняет цвет, наливаясь алым. Тучи и вправду грозили испортить день. Ее совершенно не беспокоило то, что весь королевский кортеж может вымокнуть во время веселой скачки из Элтгема. На нее медленно накатывала волна страха, растерянности и гнева. Она пыталась успокоить себя доводами рассудка, разобраться в своих чувствах, но, по правде говоря, сейчас у нее молчало и то, и другое. Мысли блуждали в совершенной пустоте.

Мария рывком вскочила со стула и устремилась в свою комнату за соломенной шляпкой и перчатками для верховой езды. Быстро всунула ноги в сапожки и ринулась к дверям. Она хотя бы проветрится, покатается на Донетте, прежде чем приедут гости. Хотя бы в этом она вольна решать самостоятельно. В дверях спальни Мария едва не столкнулась с матерью. Вид у Элизабет Буллен был встревоженный и рассеянный.

— Мария, ты не… тебе сейчас нельзя ехать на прогулку!

— Но, мамочка, я же совсем ненадолго. Мне необходимо проехаться. — Она стояла взволнованная, напряженная, глядя на красивую хрупкую женщину, от которой унаследовала лазурные, как небо, глаза и широкие скулы.

— У меня еще столько дел! А отец хочет быть уверен, что ты наденешь определенное платье. Он сказал тебе какое?

— Да, матушка, сказал. Я надену это платье, чтобы доставить ему удовольствие. — Мария немного помолчала, раздумывая. — Я надену то платье, если вы разрешите мне немного покататься на Донетте, матушка. Они же не приедут раньше полудня. Отец сам так сказал.

Нежные пальцы матери погладили ее руку.

— Я вполне понимаю твое желание исчезнуть из дому, Мария, однако будет весьма неучтиво, если тебя не окажется здесь, когда прибудет Его величество. Существуют общепринятые правила приличия, Мария. И мы должны им подчиняться.

— Милая матушка, я непременно буду на месте и в том платье, в каком сказано.

Элизабет Буллен согласно кивнула светловолосой головой.

— Тогда будь осторожнее в седле, моя Мария.

«Мы должны им подчиняться». Эти слова эхом отдавались в голове Марии, когда она спешила через двор к конюшням. Мы должны — им подчиняться. Мы должны. Мы должны.