Последняя из рода Болейн

Царило неловкое молчание, и Мария снова стала рассматривать лежащие на коленях руки. Изысканный наряд из блестящего белоснежного атласа отражал танцующие на воде Темзы блики начавшего клониться к закату солнца и ясно говорил всем о ее положении невесты. Не было ли грустной иронии в том, что траурный для французов цвет служил символом вступления в брачный союз в Англии короля Генриха? Безукоризненно сшитая в форме колокола юбка сзади удлинялась, и, когда Мария шла, за ней тянулся шлейф длиною в пять футов. А вечером, когда она будет танцевать, то поднимет этот обязательный для невесты шлейф, чтобы тот не касался пола. Для этого имелась искусно замаскированная шелковая застежка, а королевский портной показал, как ею пользоваться. Декоративные прорези спереди позволяли видеть вторую юбку, из златотканой парчи; с ней гармонировала золотая окантовка верхних рукавов, свободно закрепленных и откинутых по моде назад, чтобы открыть обтягивающие руку нижние рукава, обшитые кружевом. Маленькие розочки из нежно-розового атласа окаймляли квадратный вырез платья и усыпали белейший атлас тугого корсажа, выгодно обнажавшего верхнюю часть ее белых как сливки полных грудей. Именно там, кажется, подолгу задерживался сегодня взгляд Его величества, а вот что видел придирчиво разглядывавший ее Вилл Кэри — этого Мария не могла бы сказать с уверенностью. Она поиграла своими золотистыми волосами, доходившими до пояса. Сегодня они были ровно расчесаны, в них вплетены разноцветные ленточки и душистые цветы, как и подобает невесте. Вилл заерзал в кресле рядом, словно ощутив беспокойство в душе Марии.

Их барка шла вниз по течению, в Гринвич, из Сити, где всего час назад они обвенчались в большой церкви Святой Елены[75] в Бишопсгейте[76]. Марии все происходящее виделось как во сне: вот она держит мягкую руку Вилла Кэри, произносит клятвы, вот заплаканное лицо матушки, а Симонетта гордо подмигивает Марии; вот Джордж, надувшийся от гордости — ведь он стоит совсем близко к королю. Король явился в сопровождении небольшой свиты, поцеловал Марию в щеку, поздравил молодых громким голосом, раскаты которого долетали до часовни монахинь-бенедиктинок в южном приделе церкви.

Итак, король почтил их свадьбу своим присутствием. Мария, прищурившись, посмотрела вдаль, вниз по течению, но королевская барка с тюдоровскими бело-зелеными навесами, шедшая впереди, уже пропала из виду, скрывшись за широкой излучиной Темзы у Тауэра. Мария была благодарна королю за то, что тот не взял с собой на свадьбу Вильяма Стаффорда. Его укоризненный взгляд все бы ей испортил. Довольно и того огорчения, что на свадьбе не было отца: он отправился во Францию по срочному поручению короля.

— Ваше платье так прекрасно, Мария! Я вам уже это говорил?

— Говорили, Вилл, но я вам снова признательна за это. Служба прошла чудесно, а теперь я с нетерпением жду нашего свадебного пира.

— И того, чтобы наступила ночь, Мария? — Он осторожно положил свою руку на ее колено, покрытое атласом, и серьезно, открыто посмотрел ей в глаза. — Вы так удивительно прекрасны. Сегодня я приобрел многое.

«Еще бы, — подумала она, — доходы и земли от короля», — но вслух сказала лишь:

— Надеюсь, я сумею доставить вам удовольствие, господин мой.

В тени навеса его волосы казались рыжеватыми. Наряд жениха — молочно-белый с золотом дублет, в прорези которого, согласно моде, продернута кружевная, с буфами, рубашка, — полностью гармонировал с ее собственным. Несмотря на жаркий августовский день, на плечи Вилла была наброшена отороченная горностаевым мехом накидка, а грудь его пересекала тяжелая золотая цепь с медальоном, указывавшая на то, что он служит в свите самого короля. Длинное белое перо красовалось на плоской шляпе из золотой парчи, а чулки с подвязками были явно новенькими, заказанными специально для щегольских туфель с квадратными носами.