Последняя из рода Болейн

— А я, конечно же, хочу сделаться матерью-настоятельницей монастыря какого-либо крупного ордена нашей святой церкви. Теперь, когда Вилл столь приближен к королю, можно подумать и об этом.

— Конечно. Ведь Его величество уже пожаловал Виллу несколько доходных должностей и хорошее место при дворе, — сказала Мария и почувствовала себя глупо: уж они-то и без нее знали о королевских милостях.

— Дворянин королевской свиты — это не столько хорошее место при дворе, сколько неплохое начало. — Элеонора Кэри кивнула свысока, словно окончив урок, отодвинулась и снова выпрямилась в кресле.

«Она меня терпеть не может, — подумала Мария. — Просто они знают, что без меня их голубая кровь не принесет желанного положения при дворе. Она меня презирает».

Невдалеке показались зеленые лужайки и деревья, башенки из красного кирпича и флаги Гринвича. Причал караулили прекрасные беломраморные изображения царственных зверей, но вместо них Мария вдруг увидела маленькую шахматную пешку, давным-давно подаренную ей принцессой Марией Тюдор. Нет, вдоль посыпанной гравием дорожки к дворцу выстроились в ряд не грифоны, не львы и единороги — там были короли и ферзи, ладьи и пешки.

— Ну вот, Мария, — сказал Вилл, подавая ей руку, когда они поднимались с бархатных сидений, — пойдемте, жена моя. Король ждет.

К столу подавали сказочные кушанья, но Мария ела совсем мало — ее желудок сжимали спазмы. От отстраненного спокойствия не осталось и следа. Нет, она не боялась, но ей приходилось с трудом заставлять себя кивать, улыбаться, поддерживать беседу. Рубленая оленина под острым соусом и фаршированная куропатка ей понравились, но к большинству блюд она даже не притронулась. Джордж принялся дразнить ее и есть из ее тарелки, а Джейн укоряла его за невоспитанность.

Вино, правда, было отличное — сладкое, холодное, из обширных погребов королевского дворца в Гринвиче. Король поднял множество тостов за молодых и даже подумывал, не сказать ли отцовское напутствие в отсутствие своего верного слуги Томаса. «Впрочем, король и так вправе теперь считаться моим отцом, — с неудовольствием подумала Мария. — Разве не он восседает рядом с моей красавицей матушкой, разве не он дает свадебный пир, разве не он распоряжается моей жизнью? Жаль, однако, что отцу так не хватает теплоты, свойственной королю». Она сделала еще один большой глоток вина.

Когда спустились сумерки, слуги зажгли свечи и убрали со столов посуду. Во время обеда музыканты на галерее тихо наигрывали, но теперь, по мановению королевской руки, к ним присоединились их товарищи, и все вместе они грянули веселую свадебную куранту. Вилл схватил Марию за руку, и молодожены мелкими стремительными шажками последовали за королем и раскрасневшейся леди Буллен.

У Марии сильно кружилась голова, и вскоре смех уже непрестанно срывался с ее губ. Ах, как понравилось бы Энни это празднество в Гринвиче, в кругу избранных придворных и самого короля! А как гордился бы отец, если бы видел это своими глазами! Думает ли он о ее свадьбе, находясь вдали от нее, у Франциска в Амбуазе?

Король поклонился ей и протянул руку, приглашая на степенную павану, а Вилл танцевал с ее матерью. Мария старалась шагать немного шире, чтобы приноровиться к размашистым шагам короля, и при этом вся ее нервозность улетучилась. Его величество был в густо-малиновом наряде с золотой оторочкой, а белая шелковая рубашка и широкий воротник оттеняли здоровый румянец лица, сиявшего в свете свечей. Крошечные розочки на ее белых, с прорезями, юбках, и розовые оборки поверх квадратного выреза корсажа казались слабым отражением блеска и великолепия королевских цветов. Партнеры повернулись, поклонились друг другу, закружились на месте и вновь начали фигуры танца. К тому времени, когда последовали более быстрые гальярды и загудели с балкона тромбоны, запели скрипки и лютни, в голове у Марии уже немного прояснилось. Она повернулась, быстро пошла вдоль выстроившихся пар, выискивая пару себе, и тут неожиданно оказалась лицом к лицу с новым партнером, Вильямом Стаффордом.

— Я вас здесь прежде не видела, — выпалила она, задыхаясь, когда они проносились под аркой из рук в шелках и бархате.

— Я дал клятву, что ноги моей здесь не будет, чтобы не портить вам прекрасный день. Но не смог удержаться, чтобы хоть краешком глаза не взглянуть на празднество… и на невесту. У вас такой вид, что от него одного уже приходишь в восторг. Примите мои горячие пожелания счастья — с Виллом Кэри, я имею в виду.

— А вы совсем не умеете быть любезным? Вам непременно нужно вечно укорять, сеять смуту и…

— Тихо, Мария, не то на вас обратят внимание. Сейчас вы при дворе. Вы так и не научились скрывать свои чувства. Рекомендую вам здесь, в медвежьей берлоге, научиться этому побыстрее. — Танец окончился, все партнеры низко, учтиво поклонились друг другу.

— Вы не по душе мне, Вильям Стаффорд.

— Так уже лучше, моя ненаглядная, — ответил он тихонько. — Всякий, кто сейчас посмотрит на ваше прекрасное лицо, решит, что вы мне достаточно симпатизируете, как и любому из друзей вашего только что обретенного супруга.