Последняя из рода

– Ты раньше уже встречала натайта, Бикс? – спросил Тоббл. Он то и дело забывал, что мне запрещено разговаривать. Или же ему просто нравилось меня дразнить.

Я покачала головой.

– На самом деле, есть несколько видов натайтов, – начал объяснять Тоббл, шагая рядом со мной. – И некоторые почти такие же огромные, как киты. Но есть и размером с человека, только в отличие от людей у них на шее жабры, чтобы дышать под водой. И зелёная кожа.

Потом он добавил:

– Некоторые из них очень опасные.

Подумав минуту, он снова добавил:

– А ещё они склизкие.

Когда Тоббл замолчал, Хара затянула песню, и пела она басом, снова пряча свой настоящий голос.

Давным-давно,
На заре бытия,
Под Урманским тисом
Собралась вся семья.
В прохладной тени
Под шелест волн
Сочиняли они
Новой жизни закон…

Она застенчиво засмеялась.

– Певица из меня так себе. У этого сказания несколько версий.

– Расскажи нам, – попросил Тоббл.

– Это легенда, но Урманский тис существует – это самое старое дерево на земле. Легенда гласит, что, когда вокруг всё затопило, живые существа собрались на высоком холме.

Я, конечно же, слышала о потопе, но совершенно ничего не знала об этом дереве.

– Когда вода отступила, именно под ним старейшины и решили, как будет устроен мир. Они издали указ о правящих классах со своей территорией и правами.

Я кивнула, ведь уже слышала это от Дэлинтора. Внезапно меня охватила тоска, и я ещё больше осознала, сколько знаний мы получили от этого даирна-мудреца!

– И никаких прав у воббиков, – пробубнил Тоббл.

– Было решено, что натайты, которые могут дышать под водой, будут главными в водоёмах, впадающих в море, – в том числе и в реках, – но на расстоянии не более нескольких километров от устья, а также около заливов. Феливетам отдали во владения северные леса, где они правят и по сей день, и без их разрешения другим там находиться нельзя. Они же, конечно, могут свободно охотиться и в других лесах, но уже не властвовать там.

Феливеты – это жуткие кошки. С раннего детства они являлись мне в кошмарных снах.

– Террамантам доверили недра земли – пещеры, подземные реки и озёра, – продолжала Хара.

Я вздрогнула. Терраманты были монстрами размером с лошадь.

Тоже предмет моих ночных страхов.

– И, конечно же, раптидоны. Они главные в небе, высоко и не очень – над верхушками деревьев и гор, там, где они гнездятся.

– А люди? – спросил Тоббл, отступая в сторону и пропуская повозку.

– Людям отдали все остальные земли.

Тоббл махнул головой в мою сторону.

– А что на счёт даирнов?

В ответ Хара запела:

Даирны столь честны,
И столь им жадность чужда,
Что пусть берут они
Всё то, что им так нужно.

Мы добрались до усыпанного бледно-жёлтыми цветами и пахнущего сырой травой дерева и уселись под ним отдохнуть. Я прислонилась к стволу с обратной от дороги стороны и подумала, что сейчас могу говорить.

– Хара, а что это значит? – спросила я. – «Даирны столь честны, и столь им жадность чужда».

Хара наклонила голову.

– А разве тебе не рассказывали об этом дома?

– Мы учили поэмы, сказки и песни, – ответила я. – Но даирнские поэмы… только о даирнах. По крайней мере, нас учили только таким.

– Когда-то очень давно даирны обитали повсюду, – сказала Хара. – В основном они жили стаями, но всегда и везде были почётными гостями. За уникальную способность отличать правду от лжи их очень ценили, особенно люди. Их ценили и боялись.

Если я умею отличать правду от лжи, чего больше никто делать не может, и если таких, как я, остались единицы – если вообще кто-нибудь, кроме меня, остался, – что со мной будет? Означает ли это, что теперь меня будут использовать в корыстных целях?

Или же, наоборот, каким-то образом я смогу использовать свой дар?

Я покачала головой. А дар ли это на самом деле – видеть злые намерения людей?

Или это страшное проклятие?

Не об этом ли нам хотел сказать Дэлинтор, когда называл этот дар «тяжкой ношей»?

Возможно, когда мы доберёмся до острова, я смогу понять, как пользоваться. А может, нам с Тобблом удастся удрать от Хары и отправиться… вот только куда?

И я в который раз поняла, как одинока и уязвима без своей семьи, без своей стаи.

У даирнов семья означает всё – как корни и ветки у дерева, как сердце и душа.

И всё же Миксо не теряла надежды найти поселение на севере, да и не только Миксо.

И мне для начала можно отправиться туда.

Если я не пропаду в пути, то так я хотя бы начну с чего-то.

С болью в груди я вспомнила, как говорил папа: «Только глупец знает, чем кончится история». Как же сейчас мне не хватало его спокойствия и остроумия. Сколько раз я недовольно закатывала глаза в ответ на его старомодные пословицы и высказывания. А теперь всё бы отдала, лишь бы он оказался рядом.

Но побег от Хары, одинокие скитания наводили на меня ужас – и это было странно. С ней же я чувствовала себя в безопасности. Может, и не в полной, но, по крайней мере, не боялась, что меня могут убить в любой момент.