Последняя из рода

Мне нужно было как-то управлять красноланью. Как бы опрометчиво это ни казалось, но я осмелилась подтянуться поближе к её голове, цепляясь за шею, а затем схватила кончик длинного левого уха. Потянув его влево, я надеялась, что это сработает как примитивные вожжи. К великому удивлению, животное действительно пошло левее, проталкиваясь сквозь своих братьев и сестёр.

Обернувшись, я увидела, что Рыцарь промчался мимо, даже не глядя в мою сторону. Он вместе с живым огнём по-прежнему пытался догнать Валлино.

Я не видела ни Хару, ни Луку, ни бедняжку Тоббла. В то же время я понимала, что ничем не могу им помочь. Мишенью была я. Куда бы я ни бежала, Рыцарь и солдаты будут меня преследовать.

Находясь уже достаточно далеко от меня, Валлино, не в силах больше скакать, остановился и повернулся боком – и сразу же стало видно: он без всадника. Рыцарь тоже мгновенно остановился. Лошадь ему была не нужна.

Он привстал в стременах, внимательно изучая горизонт и явно разыскивая меня. Я отвлекла его от Гэмблера, но понимала, что ничего не могу сделать с солдатами, которые уже скоро окружат и убьют Хару, Луку и Тоббла.

Я отчаянно стремилась им на помощь, но всё, что могла сделать, – это махать Рыцарю из глубины стада. Он опустил своё копьё. Каково было моё удивление, когда огонь засосал обратно конец копья, как птица – червяка.

Сейчас огонь вряд ли поможет Рыцарю. Примени он его, и стадо поскакало бы вперёд с новыми силами. Он, конечно же, понимал, что его боевая лошадь не сможет быстро пробраться сквозь стадо красноланей.

Я закрыла глаза, чтобы не представлять, как будут убивать моих друзей.

Друзей, которые погибнут из-за меня.

И снова страдать будут другие, а я спасусь.

Сначала мои родители и братья.

Моя стая.

А теперь и моя новая семья.

Острая боль пронзила меня: да, именно семья – я поняла это.

Хара, Тоббл и Гэмблер стали моей новой семьёй.

И теперь я потеряю и их.

41 Ксиал Ренарис

Я не знаю, как долго ехала верхом на краснолани. Не знаю, насколько далеко мы ушли. Вокруг творился кошмар, и я оказалась в нём одна, терзаемая чувством вины.

Совсем одна.

Когда день подошёл к концу и стадо, успокоившееся и снова взявшее первоначальный курс, продвинулось на север, я всё так же была одна.

Я плакала. Я горевала по маме и папе, по братьям и сёстрам, по стае. Я горевала по храброй Харе и верному Тобблу. Горевала по Гэмблеру, этому невероятному феливету, ставшему мне другом.

Я не горевала по Луке, но сожалела о его смерти. Я никогда не испытывала к нему симпатии: он не был искренним. Однако он тоже погиб из-за меня.

Порой в тот вечер я скатывалась со спины краснолани в траву. Сон превращал мою печаль и сожаления в мрачные сны, в которых от мечей гибли мои родные.

Мне также снился мой рисунок – наивная, нарисованная детской рукой карта живого острова и придуманного поселения даирнов.

Мне снился Дэлинтор, рассказывающий древнюю поэму:

Воспевайте, поэты, отцов наших смелых,
Что отправились в путь непростой,
Чтобы в водах холодных, заледенелых,
Даирнхольм отыскать – чудо-остров живой.

Мне снилось, что низко пролетает большая птица, кружит надо мной и улетает прочь.

Когда солнечный свет разбудил меня, я лежала на спине на горном хребте, разделявшем поток красноланей на две части.

Я была уверена, что уснула не на камне. Я уснула на мягкой траве. Неужели мне и это приснилось?

И внезапно я уловила знакомые запахи – человека и… феливета.

Я обернулась и увидела, что Тоббл держит бурдюк с водой у моего рта.

– Тоббл! – воскликнула я от радости.

Тоббл улыбнулся.

– Попей сначала. Вопросы потом.

Я с жадностью напилась. Отдышалась. Обняла Тоббла.

И тут я увидела Хару, Луку, Гэмблера и Валлино – они все были на этом каменном островке среди океана красноланей.

– Но как… что… как же?..

Кажется, я говорила одно и то же, одно и то же и вытирала слёзы много раз.

Мои друзья. Моя новая семья. Они спаслись. Но были ранены.

Гэмблер весь в ожогах. Там, где сгорела шерсть, блестела обуглившаяся кожа в запёкшейся крови. У Хары одна повязка была на левой руке, а вторая – на колене. Правое ухо Тоббла порвано, из раны сочилась кровь.

– Но как? – не унималась я. – Не могу поверить, что вы живы.

– Вороны! – ответил Тоббл. – Солдаты уже догнали нас с Харой, но тут произошло такое!.. Жаль, что ты не видела!

– Вороны? – повторила я.

– В тот момент, когда Хара сражалась сразу с тремя солдатами, я подумал, что всё, нам конец, – Тоббл говорил без остановки, – но тут налетели вороны…

– Вороны. Это такие чёрные птицы? – спросила я.

– Да, вороны, – подтвердила Хара. – Солдаты совсем не ожидали нападения с воздуха. Вороны, конечно, не могут убить человека, но могут ослепить. Они могут сильно поранить уши, губы и горло.

– Рорид? – спросила я, озадаченная.

Лука с обеспокоенным видом добавил:

– Раптидоны не могут полностью управлять воронами. Однако… – Он пожал плечами.