Последняя из Стэнфилдов

Так кончалась последняя страница ее дневника. Занимался новый день. Джордж-Харрисон принес мне свитер и джинсы, и мы пошли гулять в лес.

39 Элинор-Ригби

Октябрь 2016 г., Магог

Я позвонила Мишелю, чтобы узнать, как у него дела. По нему я скучала сильнее всего. Как бы между прочим спросила, говорила ли ему мама о банке, в котором спрятала картину. Он ответил, что это нелогично. Зачем держать картину в сейфе? Ведь картины пишут для того, чтобы вешать их на стены. Я не нашла объяснения, которое его устроило бы. Он спросил, скоро ли я вернусь, и я обещала, что приеду, как только смогу. После этого он спросил, нашла ли я то, что искала, и я, глядя на Джорджа-Харрисона, ответила, что нашла как раз то, чего не искала. Он подтвердил, что так бывает, он читал в своих книгах, что многие научные открытия совершаются случайно. В библиотеке было двое читателей, и при таком наплыве посетителей он не мог долго разговаривать по телефону. Он обещал поцеловать за меня Мэгги и папу и взял с меня слово, что я им позвоню.

Джордж-Харрисон ждал меня у пикапа. Мы заперли мастерскую и поехали. К ночи мы были в Балтиморе.

На следующий день мы выполнили свое обещание – побывали у профессора Шейлока. Мы рассказали ему все, что узнали, – ну почти все, кое-что его не касалось. Надеясь поймать его в западню, мы спросили, не знает ли он, в каком банке хранится картина. Наш вопрос не слишком его взволновал. Взяв свою рукопись, он стал ее листать, неодобрительно качая головой.

– Здесь же написано, надо просто быть внимательнее! Стэнфилды были акционерами Корпоративного банка Балтимора, он существует до сих пор, вам только и нужно, что найти его адрес в справочнике. Так вы действительно даете мне разрешение на публикацию всей этой истории?

– При условии, что вы ответите на один вопрос, – уточнила я.

– Я вас слушаю, – сказал он раздраженно.

– Это вы написали анонимные письма?

Шейлок указал пальцем на дверь:

– Что за нелепость! Убирайтесь!

* * *

Сотрудник банка, куда мы тут же направились, принял нас холодно. Прежде чем он что-то нам скажет о каком-то сейфе, мы должны были предъявить доказательства, что сейф принадлежит нам. Напрасно я втолковывала ему, что сейф арендовала моя мать, которая умерла: он остался непоколебим. Если я – ее законная наследница, почему бы не предъявить ему доказательства? Я показала ему паспорт, и разговор приобрел кафкианский уклон. Моя фамилия Донован, а мама арендовала сейф под девичьей фамилией, которую сменила, когда поселилась в Англии. Даже если папа пришлет мне копию их свидетельства о браке, это ни в чем не убедит верного стража чужих кладов.

Желая от нас избавиться, он подсказал, что единственный, кто уполномочен отступать от правил банка, – его президент. Тот бывает на работе дважды в неделю, в следующий раз его ждут послезавтра. Сотрудник добавил, правда, что беспокоить мистера Кларка нет никакого смысла, потому что он мормон, а мормоны никогда не отступают от правил.

– Вы сказали «мистер Кларк»?

– Вы что, глухие? – рассердился цербер.

Я стала просить его передать президенту банка, что в город пожаловала дочь Салли-Энн Стэнфилд и что миссис Кларк, если они до сих пор женаты, была хорошо с ней знакома, потому что участвовала вместе с ней в создании некой газеты, а еще напомнить ему, что моя мать однажды оставила ему картину, на которой изображена девушка у окна. Я не сомневалась, что президент банка нас примет. Я написала на клочке бумаги номер моего мобильного телефона и адрес нашего отеля, изъявила даже готовность отдать ему свой паспорт. Цербер схватил бумажку, которой я махала у него перед носом, паспорт отверг и пообещал передать мою просьбу при условии, что я немедленно уйду.

– Разве что нам очень сильно повезет! – сказал Джордж-Харрисон, выходя из негостеприимного банка. – К тому же раз их главный – мормон, то…

– Ну-ка повтори!

– Это так, к слову, ничего не имею против мормонов.

Я чмокнула Джорджа-Харрисона в щеку и привела его в недоумение: чего это я так повеселела? Причина у меня была: я вспомнила разговор папы с Мэгги, когда она, учинив в его квартире обыск, на ходу придумывала объяснения.

– Мормон не может усомниться в работе другого мормона, – пробормотала я.

– Что-то я не припомню, чтобы ты пила…

– Мормоны ужасно увлекаются генеалогией, в конце девятнадцатого века они основали у себя в Юте генеалогическое общество. Начали с Соединенных Штатов, потом занялись Европой: заключили договоры почти со всеми странами, делящимися с ними своими архивами. Эта работа никогда не прекращается, в хранилищах у них в горах лежат миллионы микрофильмов…

– Откуда такие познания?

– Это профессиональное. А еще к ним обращался мой отец. Если документ, который он мне показывал, по необходимости завершается моей мамой и мной, то я получу в ответ на свой запрос свое полное генеалогическое древо.