Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

— Крышу Пита держите,— перевёл это на человеческий язык Брудер Сталкер,— а то она уже мотор на предмет отъезда греет...

— “Тише, тише — едет крыша”,— отозвался СашкаМ.

“Чего это с ним, а?” — веяло от этой фразы.

— Как вы так... лихо... среди ночи... все сразу... — только и удалось сказать мне.

: А что я ещё мог сказать???

< Образ того нашего ильинского Нового года возник аллюзией — как тогда почти точно также Иваси и “сопровождающие их лица” незаметно подкрались ко входу в Сапфир, и вошли в него, и устроились на привходовом наклонном плитопаде,– и грянули в несколько гитар… Но “незаметно подкрасться под землёй” может каждый — здесь же, в лесу,– в тихой Старицкой предутренней ночи, где каждый звук отдаётся протяжным эхом другого берега,–

: значит, репетировали. Значит – готовили. И недаром Штерн так загрузил нас своей интельской болтовнёй, и Ольга взяла гитару… >

... Штерн блаженно щурился у костра.

— Я же говорил: рассвет трезвым встречать не буду,— наконец изрёк он.

— ТЫ ЧЕГО ЭТО — ВРАЖИНА — НАС БЕЗ ПИТА ЗАЖИВО ОСТАВИТЬ РЕШИЛ?.. — грозно надвинулся на него Сталкер.

: Коровин уже вовсю обнимался с Котом — взглядом, впрочем, оценивающие обводя при этом полиэтилен с оставшимися на нём пирожками,–

— Сюрприз,— голосом Шендеровича доложился Штерн,— это я их всех обзвонил...

— Но как же вы добрались,— я посмотрел на часы,— двадцать минут первого...

: Я, конечно, имел в виду Гринвич — то есть “U.T.”

— Мировое время.

— Хомо со Сталкером в Твери “икарус” с автобазы угнали,— заложил старшее поколение СашкаМ,— мы его тут в лесочке заначили...

— Ну, не совсем уж и “угнали”... Скажем — одолжили на время,— строго заметил Хомо. — По крайней мере, водила сутки ещё заявлять не будет... “По ряду причин”.

— А я думаю,— начал оправдываться Штерн,— время Драконов вышло, в городе всё равно на праздники тоска красножопая... Дай, думаю, обзвоню всех: всё ж май, ритуальный выезд... Ну и как-то все собрались.

: Да ладно — чего оправдываться? Ведь получилось просто здорово —

— одно только было... Было не очень:

: Пищер и Керосин.

Керосин — особенно, потому что...

— Чего это ты бесплатно такой хмурый? — поинтересовался Егоров,— иль не нравится что?..

— Керосин... — сказал я и махнул рукой.

: Почему бы не сказать правду?

— СТАЛКЕР!!! — тут же заорал, что было силы, Егоров,— Пит опять керосину хочет!..

— Мало ему меня,— отозвался из лесной темноты Сталкер.

Впрочем — не совсем из темноты: уже начинало светать.

— Хомо! — не унимался грубый Егоров,— есть у нас керосин, или нет?..

Хомо вынырнул откуда-то сбоку с большой палаткой на плече.

— Нет. А что? Есть соляр — почти полные баки…

Сашка задумался — то есть “сделал вид”.

: Вокруг суетился народ, увлечённый разбивкой лагеря; командный голос Штерна сыпал указаниями из зарослей, “кому куда ставиться и складывать бухло и жрач”,—

Татьяна и Ольга на кухонно-хозяйственном пятачке у костра принимали и сортировали продукты.

— А это ты КУДА потащил??? Это — к моей палатке, на дегустацию. Впрочем, если есть рядом стакан, отпробуем немедленно. У КОГО-НИБУДЬ ЕСТЬ ТУТ СТАКАН?!!

: Пауза неприлично затягивалась.

— А КА-АК ЖЕ!!! — проревел Сталкер и захрустел кустами в направлении Штерна.

— Слушай,— выдержав необходимую паузу ( Станиславский одобрительно мигнул предрассветным облачком с неба ), всё-таки произнёс Сашка,— я тут по дороге одну машину видел... Может, в ней керосин есть?

— Я посмотрел на него, как на идиота.

— Пошли, пошли,— неожиданно поддержал Егорова Сталкер — показываясь из кустов орешника и вытирая рот тыльной стороной ладони,— Сашка дело говорит: может быть, в первый и последний раз в жизни...

— И мы пошли.

... буквально за ближайшими деревьями посреди просеки стояла яркорыжая “шкода”, на переднем сиденье которой, уткнувшись мордой в баранку, невозмутимо плющил харю...

: Вы поняли, кто.

: Тоже мне — друг...

— Устал, значить,— резюмировал Сашка,— щютка-ли: гнать сутки, не смыкая глаз, из самых Чехии и одновременно Словакии своих...

: За керосиновской “шкодой” мастодонтом приткнулся угнанный Хомо “икарус”.

: От радости я чуть не разнёс ему ветровое стекло.

Я имею в виду — Керосину.

— То есть: этой “шкоде”.

СУПЕРПОЗИЦИЯ ПОСЛЕДНЯЯ:

..: последние минуты уходящей ночи, и первые — наступающего дня,—

— костёр, гитара и мягкий голос Коровина:

— Здравствуй, здравствуй,— а я ведь с тобою почти попрощался:

Я уже не надеялся здесь оказаться живым,

Я так долго — немыслимо-долго! — к тебе добирался...

Мягкий свет из окошка и тень тополиной листвы,

Тёплый ветер удержат меня на упругой ладони,