Последняя капля сталактита (Триптих "Время драконов" часть 3)

Я успею пройти переулком в слезах фонарей ——

Всё, что было со мною — не вспомню и тысячной доли,

Но не спутаю голос знакомый

знакомых дверей...

— Я надеюсь ещё наглядеться на вспышки трамваев,

Заблудиться в рассветном тумане, дойти до кино:

Каждый шаг,

каждый миг,

каждый звук

будет мной узнаваем —

: Я хочу надышаться — а после не всё-ли равно?..

— Я вернулся,—

: Вернулся — и

Сколько бы мне ни осталось,

Это здесь

Ручейки

Уносили

Мои

Корабли...

— ГАСНУТ ЗВЁЗДЫ.

Ко мне

Возвращается

Маленький

Парус...

: Я ВОЙДУ В ЭТУ ЗЕМЛЮ, КАК ВЫШЕЛ ИЗ ЭТОЙ ЗЕМЛИ…

— Слушайте! — вдруг закричал Керосин, хлопнув себя по лбу,— я ж вам “Греет ест” приволок!

— “GREET EAST...”? ‘J-M-J’??? — ошарашено переспросил Егоров,— как же ты его достал?..

: От волнения Сашка плюхнулся на бревно, над которым до того возвышался.

Керосин довольно гыкнул.

— Да что — “Греет ест”... Я ТАКИЕ записи оттуда привёз — вы их обязательно должны прослушать! Карел Крил...

— А что? — тут же предложил Умный Штерн, с сомнением взирая на царящий вокруг бедлам разбивки лагеря — наруководился, значит, “по самое нихочу”,— пока они нам тут весь лагерь не разбили — может, действительно: спустимся вниз, послушаем? У меня “АЙВА” на ходу, и как раз по такому случаю бутылочка “анапы” заначена...

— Старицкого розлива???

: Ноздри Сталкера ощутимо хлопнули на ветру.

— Самого, что ни на есть,— подтвердил мои опасения и надежду Зайн Либера Штерн.

— МОЯ ШКОЛА,— гордо заметил Сталкер — и, вытянув из шмотника старый рваный комбез, хлопнул его о ближайший ствол дерева.

— Народ с визгом и криками кинулся в разные стороны от кошмарного облака пыли.

— Эх,— сказал вдруг Егоров,— а ведь ещё была идея — газету сделать. Прямо по дороге сюда. Мы сюда очень весело ехали,— он со значением посмотрел на Хомо.

— Никто никого насильно в автобус не загонял,— отозвался Хомо, отвязывая от объёмистого ‘станка’ вторую палатку.

— Ладно,— решил Сашка,— Бог тебе, Хомо, судья. И наши желудочно-кишечные тракты.

— Ржевские,— мгновенно среагировал Сталкер, пытаясь на ходу попасть ногой в штанину комбеза.

— Чего: “ржевские”? — не понял Егоров.

— Тракты. То есть ‘тер-акты’,— пояснил Сталкер, овладевая комбезом,— “Ржевский желудочно-кишечный траХт: КАЛ ИНИН — СУПЕР-СТАРИЦА”. Трасса-то дальше на Ржев идёт... Даже непонятно, как ты мимо такой очевидной пустословицы проскочил. Да...

— Что-то с треском разорвалось, и одновременно нога Сталкера с неснятым ботинком высунулась из штанины комбеза чуть ниже болтающегося на паре последних ниточек наколенника — а по траве покатился какой-то продолговатый предмет, облепленный окаменевшей глиной.

— О! — среагировал, как ни в чём не бывало, Сталкер,— а я его два года по всей квартире искал...

— От предмета отвалился шматок глины, открыв отражатель фонарика.

— Название предлагаю,— продолжил Сашка,— “ВСТРЕЧА НА ВОЛГЕ”. Или “НА ИКАРУСЕ”...

: Сталкер распрямился и хмыкнул.

— Чего это ты, а? — насторожился Егоров.

— Надоело. Одно и тоже. Сколько можно?..

: он достал зажигалку, прикурил сигарету.

— Тысщу уж лет газет не делали... — начал Егоров.

— И слава богу. И без них всё... — Сталкер затянулся, медленно переводя взгляд от костра с подвешенной над ним на тросе гроздью канов, Штерна с маленьким изящным трансом и “АЙВОЙ” в руках, Сашку, Керосина в вызывающе-пижонском комбезе, Коровина, паковавшего гитару в чехол, Хомо и Хмыря, скептически изучающего содержимое банки из-под сгущёнки — на ребят, ставящих палатки меж сосен, и дальше: на полянку за оврагом, где организовывали свой лагерь ученики Мастера,—

: Разноцветные палатки одна за другой поднимались в предутренней зелени леса — и он словно оживал, наполняясь огромными синими, белыми, красными, оранжевыми и голубыми цветами...

— И так всё здорово,— завершил Сталкер фразу. — Пусть они теперь делают — если им надо будет. А мы тихонько пойдём вниз. Помянем музыку Жарра — и время своё. И хватит нам.

— Памятник уходящему поколению,— объявил подошедший Мастер,— скульптурная группа: Сталкер, закрывающий рот Егорову. И — фонтан.

— Бьющий из всех остальных отверстий,— подхватил Коровин.

— Бр-р,— мрачно отозвался Хмырь, выкидывая в костёр зеркально-чистую банку — очевидно, представив себе фонтан.

— И мы спустились вниз:

: В Нашу Систему —

: я, Штерн, Сашка, Хмырь, Сталкер, Керосин, Коровин, Кот, Хомо и Мастер.

Мы слушали “Греет ест” ‘Ж-М-Ж’, и эта музыка была — Музыка,— в том самом гроте, где когда-то...

— Мне потоньше,— сказал Егоров.